— Когда Кор возвратился в училище?
— Это установлено: в начале первого.
— А стреляли?
— Без пяти двенадцать… А как же фуражка и сигара?
— У него есть велосипед?
— Да, но… здесь все ездят на велосипедах, для удобства. Я сам… Но в тот вечер он его не взял.
— Револьвер обследовали?
— Ya! Это револьвер Конрада Попинги, табельное оружие. Заряженный шестью патронами, он всегда хранился в ящике ночного столика.
— С какого расстояния произведен выстрел?
— Метров с шести (он произнес «шес-с-с-ти»). Это расстояние от окна в ванной… и также от окна комнаты господина Дюкло. А если стреляли не сверху? Узнать невозможно, так как Попинга, ставя на место велосипед, мог и наклониться. Но ведь есть фуражка и сигара, не забывайте!
— Оставим сигару! — проворчал сквозь зубы Мегрэ. И громко добавил:
— Мадемуазель Ани знает о показаниях сестры?
— Да.
— Что она говорит об этом?
— Ничего. Очень умная девушка! Много не болтает, да и вообще совсем не такая, как другие…
— Что, некрасивая?
Решительно каждый вопрос Мегрэ заставлял вздрагивать голландца.
— Не красавица.
— Значит, страшненькая. Вы сказали, что она хочет…
— Найти убийцу! Она работает. Она попросила дать ей прочитать донесения.
Конечно, это произошло случайно: в отделение входила девушка с кожаным портфелем под мышкой, одетая строго, но безвкусно.
Она направилась прямо к полицейскому из Гронингена и быстро заговорила по-голландски, не замечая иностранца или же пренебрегая им.
Полицейский покраснел, замялся, полистал для вида бумаги, показал глазами на Мегрэ, однако она не удостоила его вниманием. Не найдя ничего лучшего, голландец, как бы сожалея, произнес по-французски:
— Она говорит, что закон не разрешает вам производить допросы на нашей территории.
— Это мадемуазель Ани?
Неправильное лицо, слишком большой рот, неровные зубы, портившие ее еще больше, плоская грудь, большие ноги. Но главное — раздражающая самоуверенность суфражистки.
— Да. Если следовать букве закона — она права, но я сказал ей, что обычай…
— Мадемуазель Ани понимает по-французски, не так ли?
— Кажется, да.
Девушка никак не отреагировала. Подняв подбородок, она терпеливо ждала, когда мужчины закончат совещание.
— Мадемуазель, — начал Мегрэ с преувеличенной любезностью, — имею честь засвидетельствовать вам свое почтение — комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Мне хотелось бы узнать ваше мнение о мадемуазель Бетье и ее отношениях с Корнелиусом.
Она попыталась улыбнуться, улыбка получилась робкая, вымученная. Посмотрев сначала на Мегрэ, потом на своего соотечественника, девушка с трудом пробормотала по-французски: