Правда, король Джон убил своего дракона, а я совсем не уверен, что Игьярик мертв. Если бы это было так, его кровь не показала бы мне пути. К тому же не так уж я силен, чтобы запросто убить дракона, — даже таким мечом, как Торн.
Но странное дело — стоило Саймону рассказать кому-нибудь о том, что произошло на Урмсхейме и что он, Саймон, теперь об этом думает, как его тут же начинали называть «победителем дракона» и улыбаться и кланяться, когда он проходил мимо. Они отказывались внимать доводам здравого смысла. Когда он пытался протестовать против этих приятных, но незаслуженных почестей, они с улыбками говорили о его скромности и застенчивости. Он своими ушами слышал, как одна из женщин, недавно пришедшая из Гадринсетта, рассказывала ребенку о громадном, ужасающем змее, которого в два счета одолел непобедимый и бесстрашный Саймон. Что делать? Те, кто любил его, говорили, что он одним ударом разрубил дракона пополам; завистники же утверждали, что все это ложь от начала до конца.
Рассказы о его жизни и подвигах страшно злили Саймона. Истории о смелом и непобедимом Саймоне, который разит драконов направо и налево, не давали покоя важному и хрупкому уголку его души — самолюбию. Мучимый сомнениями, он не чувствовал себя героем, и в душе у него творилось такое, что не вмещалось в плоские глупые рассказы.
Тут Саймон вскочил на ноги. Боже, он опять задремал. Сон — невозможная штука! С ним трудно бороться и нелегко заметить его приближение. Он застает врасплох и не отпускает. Но Саймон дал себе слово. Теперь он мужчина, и его слово должно быть законом. Он не будет спать сегодня. Это особенная ночь.
Сны атаковали Саймона, не давая ему долго думать об одном и том же, загоняя в сладкую дремоту. Джеремия, вошедший в Обсерваторию со свечой в руке, нашел его сидящим на полу в луже ледяной воды. Мокрые волосы сосульками прилипли ко лбу, пальцы и губы посинели от холода, по спине бежали последние холодные струйки, но глаза блестели радостной гордостью.
— Я опрокинул на голову полное ведро воды, — сказал Саймон. Зубы его стучали, язык онемел и едва шевелился, так что Джеремия с трудом его понимал. — Вылил воду на голову, — повторил Саймон, — чтобы не заснуть. Что ты здесь делаешь?
— Тебе пора идти.
— А-а-а! — Саймон вскочил. — Я не заснул, Джеремия! Понимаешь? Ни разу не заснул!
Джеремия улыбнулся:
— Это здорово. Теперь пошли вниз. Обогреешься у костра.
Саймон, невыносимо уставший и замерзший, не сказал ничего и молча схватил Джеремию за руку. В последнее время тот так похудел, что иногда Саймону казалось, что перед ним совсем другой человек, но блеск в мягких темных глазах остался тем же, каким он был у мальчишки свечника из Хейхолта.