Примерно через двадцать локтей Ган Итаи остановилась:
— Осторожно, дитя.
Среди мрака блеснула тонкая полоска света — это Ган Итаи сняла очередную панель. Заглянув внутрь, ниски потянула за собой Мириамель. После глубокой тьмы, в которой они только что находились, трюм казался светлым и солнечным местом.
— Тише, — шепнула Ган Итаи.
Трюм был завален мешками и бочками, связанными вместе, чтобы они не перекатывались с места на место при качке. У одной стены лежал монах. Казалось, его тоже связали, чтобы не повредить во время шторма. Две длинные цепи сковывали его лодыжки и запястья.
— Ученый! — прошептала Ган Итаи.
Голова Кадраха оторвалась от пола. Его движения были такими же медленными и неуверенными, как движения побитой собаки. Голос его был хриплым и усталым:
— Это ты?
Сердце Мириамели учащенно забилось. Милостивый Эйдон, взгляни на него! Скован по рукам и ногам, словно дикий зверь!
— Я пришла поговорить с тобой, — сказала Ган Итаи. — Тебе скоро принесут обед?
— Вряд ли. Они не торопятся кормить меня. Скажи лучше, ты передала мою записку… леди?
— Да, и она пришла сюда, чтобы повидаться с тобой.
Монах замер и медленно поднес руки к лицу:
— Что? Ты привела ее сюда? Нет, нет, я не хочу ее видеть.
Ган Итаи подтолкнула Мириамель вперед:
— Он очень несчастен. Говори с ним.
— Кадрах, что они с тобой сделали? — дрожащим голосом спросила принцесса.
Монах соскользнул по стене, превратившись в комок призрачных теней. Глухо звякнули цепи.
— Уходите, леди. Я не могу смотреть на вас и не хочу, чтобы вы на меня смотрели.
— Говори. — Ган Итаи снова подтолкнула принцессу.
— Мне жаль, что они так поступили с тобой, — сказала Мириамель, и слезы снова подступили к ее горлу. Девушка едва сдерживала рыдания. — Что бы ни произошло между нами, я никогда не могла бы пожелать тебе таких мучений.
— Ах, леди, этот мир так жесток и беспощаден! — В голосе монаха тоже звучали слезы. — Вы должны принять мой совет и бежать. Пожалуйста!
Мириамель устало покачала головой, но потом поняла, что он не видит ее в тени крышки люка.
— Как это сделать, Кадрах? Аспитис не спускает с меня глаз. Ган Итаи сказала, что сможет передать мое письмо кому-нибудь, кто переправит его… но кому? Я не знаю, где дядя Джошуа. Родственники моей матери в Наббане предали меня. Что же делать?
Темная фигура Кадраха медленно приподнялась.
— В «Чаше Пелиппы», леди, может оказаться человек, который поможет вам. Я, кажется, упоминал об этом в письме. — Голос монаха звучал не очень уверенно.
— Кому я могу послать письмо? — спросила Мириамель.
— Посылайте его на постоялый двор «Чаша Пелиппы». На нем нарисуйте перо, обведенное кругом. Это будет знаком для того, кто мог бы вам помочь, если, конечно, он будет там. — Кадрах с трудом поднял руку с тяжелой цепью. — Уходите, принцесса, прошу вас. После всего, что случилось, я хочу только, чтобы меня оставили одного. Мне еще больнее оттого, что вы видите мой позор.