Эта усмешка еще больше распалила архидьякона: он устремился к столу и, облокотившись руками на столешницу, наклонился возможно ближе к сектанту.
— Если бы не было вас, — гневно зашептал он прямо перед лицом «Отверженного», — второй шанс им мог бы и не понадобиться.
И только он проговорил это, как тихая и темная лачуга осветилась яркой вспышкой и огласилась громким треском пистолетного выстрела: это Люциус, сам того не замечая, судорожно нажал на спусковой крючок лежавшего на столе орудия.
Повторно напуганные котята в одно мгновение разбежались, ошарашенный священник отпрянул на два шага назад, а Мортимер устремил на своего убийцу в минуту остекленевший взор. Еще какое-то время «Отверженный» словно бы не понимал, что произошло, но уже скоро его обмякшее тело безвольно соскользнуло со стула. Люциус бросился к распростертому на полу сектанту и тот, каким-то чудом сумев различить его в стремительно померкшей комнате, казалось, уже в агонии повторил:
— А вы говорите: с чистого листа. Но был ведь Великий потоп, был сожжен Содом, были Казни египетские, — медленно угасая, говорил Мортимер, — а чистый лист, как и прежде, оказывается испещренным кучей помарок и исправлений черновиком… соответственно и люди — они до сих пор те же: алчные, развратные, жестокие… глупые…
По мере того как Мортимер говорил это голос его затихал… и наконец вовсе смолк. Сектанта не стало. Люциус закрыл погибшему глаза и, словно бы утешая того, кому утешения уже не требовалось, успокоительно прошептал:
— Пусть так, но мы, — живые, — будем надеяться на лучшее, и… верить в него.
Затем архидьякон положил на центр стола, рядом с пистолетом, черную жемчужину и, не оглядываясь, покинул лачугу.
***
Люциус возвращался в Собор святого Павла. Он уже знал, что ждет его там и потому не удивился, обнаружив у дверей своей кельи двух солдат лондонской стражи. Не обращая на них внимания, он спокойно вошел внутрь и, миновав пустую и почти нетронутую обыском келью, поднялся в тайную комнату, где нашел миссис Скин, склонившуюся над телом Томаса, в беспорядке разбросанное на полу содержимое сундука и шкафа и того самого сержанта, который сопровождал Дэве 14 февраля.
— Я думал застать здесь господина Хувера, — ничуть не боясь и не смущаясь, сказал архидьякон.
Сержант оторвал взгляд от окровавленного кинжала, который держал в руках, и посмотрел на говорившего.
— А… отец Флам, — узнал он священника. — Простите, но господин начальник полиции Хувер не поверил этой женщине, — сержант указал на миссис Скин, словно бы не замечавшую архидьякона, — зато я все слышал и, памятуя слухи и подозрения о вас, на свой страх и риск решил проверить ее слова. — Он довольно осклабился и с насмешкой спросил: — Разочарованы?