Вдруг он улыбнулся, как человек, голову которого посетила счастливая мысль.
— Судьба сама дает мне средство, — пробормотал Люциус себе под нос и снова погрузился в раздумья, развивая внезапно возникшую идею.
***
В семь часов в келью архидьякона постучался Павел.
— Карета его преосвященства епископа Лондонского ждет вас во дворе собора, — громко объявил он.
И только слова «Я иду», сопровождаемые загадочной ухмылкой архидьякона, были ему на то ответом.
Глава IX. Пир во время чумы
Когда Люциус спустился во двор Собора святого Павла, там его действительно ждал экипаж украшенный гербами лондонского епископа. Сам же прелат вышел архидьякону навстречу и, критическим взглядом окинув его вполне обыкновенную сутану, недовольно указал на нее пальцем.
— Ты, в самом деле, собираешься ехать к королю в этом? — с непередаваемым выражением полного непонимания спросил епископ, обычно предпочитавший светские костюмы своей епископской мантии и ожидающий того же (с поправкой на сан или должность) от других.
Люциус улыбнулся.
— Вам предстоит еще многому удивиться этим вечером, — вместо ответа сказал он; и, обратив внимание его преосвященства на то, в каком нетерпений тройка запряженных в экипаж коней роет копытами снег, предположил, что таким скакунам не стоит зря простаивать.
Епископ, зная, что Люциус никогда и ничего не говорит попусту, добродушно усмехнулся этой хитрости своего друга и, пропуская его в карету, с удовольствием подумал:
«Пожалуй, вечер и впрямь обещает быть интересным».
***
Карета, увлекаемая тройкой горячих арабских иноходцев, быстро неслась по уже начинающим погружаться в сумерки улицам Лондона.
Люциус был спокоен, молчалив и необычайно собран. Епископ время от времени озадачено поглядывал на него, но не беспокоил. Однако безмолвие ему скоро наскучило, и он, желая вызвать архидьякона на разговор, вкрадчивым тоном спросил:
— Ты, надеюсь, понимаешь, для чего я уговорил тебя отправиться со мной на королевский прием, Люциус?
— Конечно, ваше преосвященство, — ответил архидьякон. — Вы, кажется, говорили о том, что мне необходимо развеяться.
— Да, но ты ведь догадался что это не основная причина.
Люциус вздохнул.
— Ваше преосвященство своею властью заглушили голос города, могущий навредить мне, — сказал он. — Но теперь, в Лондон вернулись люди, власть которых превосходит вашу.
— И ты должен окончательно погасить для них этот голос перекрыв его своим, более громким и…
— Напротив, — перебил епископа Люциус, — я заставлю их прислушаться к этому голосу.
Слова архидьякона привели епископа в замешательство.