Трипилийцы оказались в западне, хотя никто из них этого еще не понимал. Они продолжали напирать, таща за собой свои мерзкие узлы, но, заняв удобные позиции, солдаты Гордлена могли теперь дать дикарям отпор. Лучники, взбираясь на крыши домов и старые помосты, осыпали стрелами дальние ряды бегущих варваров, а пехота, держа строй плотной стеной отбрасывала беспорядочно напирающих захватчиков. Так как линия сражения растянулась не менее, чем в семь раз, тирпилийцы уже не могли распространять свой черный дым повсюду. На одну улицу, заполненную их едким туманом, приходилось три чистых, где солдаты Гордлена нещадно оттесняли врагов.
Несмотря на безнадежность положения, трипилийцы даже не думали прекращать штурм. Сотнями они перелезали через стену, принося все больше узлов, и, словно дикие звери, бросались в бой, в котором у них не было никакой возможности победить.
Это бездумное кровопролитие могло продлиться до самой ночи, если бы король Имелаф не проявил, в очередной раз, свой блистательный ум. Появившись у южных ворот в отливающих золотом доспехах, на белоснежном мерине, закованном в ослепительно-серебристые латы, и с длинным двуручным мечом, порхавшим, как перышко, в его руке, король Имледара вызвал восторженный рев среди солдат. Его Величество вскинул руки вверх, чтобы поприветствовать своих подданных, и те ответили ему новыми восхваляющими криками.
От короля не отступали десять облаченных в черное всадников — его личная охрана, а немного позади скакали еще двенадцать сотен кавалерии, вооруженной пиками и топорами. Один их вид внушал благоговейный трепет и безмерное уважение перед мощью королевской армии. Звон лат, стук копыт и лязг оружия, разносившийся по всем улицам, заставлял дрожать даже землю и стены, не говоря уж о степных варварах.
Когда король приказал открыть ворота, металлическая решетка сразу же заскрипела. Невзирая на то, что с другой стороны стены находилось еще больше двадцати тысяч свирепых варваров, только и ждущих удобного момента, чтобы вцепиться кому-нибудь в глотку, никто из присутствующих солдат не дрогнул в присутствии своего правителя. Все как один они выстроились в две шеренги, провожая рванувшую вперед кавалерию, а затем и сами бросились в атаку, оставив пять сотен человек удерживать вход в город.
Демонстрируя великую отвагу и мужество, король Имелаф лично повел конницу в бой. Он проскакал вдоль юго-восточной стены и вклинился в толпившихся там трипилийцев. Мощной волной король со своими всадниками смел почти треть собравшихся у стены врагов, после чего принялся сбрасывать лестницы и рубить канаты, тянущиеся вверх, доверив нескольким отдельным отрядам добить ошеломленных трипилийцев.