– В следующий понедельник вечером устроит? – спросила она.
Я посчитал в уме. Сегодня – среда, значит, через пять дней. В этот день Мэнсики отвозит в пункт приема тары пустые банки и бутылки. Это день, когда у меня нет занятий в изостудии. У меня никаких планов нет – можно даже не листать ежедневник. Вот интересно, а как одевается Мэнсики, когда ездит сдавать пустую тару?
– Пусть будет понедельник вечером, не возражаю, – ответил я. – Где угодно и когда угодно. Приеду, назови только место и время.
Она сообщила название кафе рядом со станцией Синдзюку-гёэн. Старое доброе место, очень памятное нам кафе недалеко от ее места работы. Когда мы еще были с нею женаты, мы несколько раз встречались там. Если, к примеру, собирались где-нибудь вместе поужинать после ее работы. Недалеко от того кафе был маленький устричный бар, и там подавали сравнительно недорогие свежие устрицы. Ей нравились маленькие устрицы, сдобренные хреном, под бокал охлажденного «шабли». Интересно, бар по-прежнему там?
– Тогда встретимся там в начале седьмого. Идет?
Я ответил, что меня устраивает.
– Постараюсь не опаздывать.
– Пустяки. Я буду ждать.
– Тогда до встречи, – сказала она и повесила трубку.
Я пристально смотрел на телефонный аппарат, держа его в руке. Вскоре я собираюсь встретиться с Юдзу. Моей бывшей женой, которая вскоре собирается рожать ребенка от другого мужчины. Мы условились о месте и времени встречи, так что все в порядке. Но я теперь уже не был уверен, что поступаю верно. И трубка по-прежнему казалась мне очень увесистой – как будто ее сработали в каменном веке. Однако разве существуют в этом мире абсолютно правильные или целиком неправильные вещи? В этом мире, где мы все живем, дождь льет с вероятностью то тридцать процентов, то семьдесят. Пожалуй, то же самое и с истиной. Вероятность ее осадков – то тридцать процентов, то семьдесят. В этом смысле воронам намного легче: для них дождь либо льет, либо нет. И никакие проценты не забивают им головы.
После разговора с Юдзу я некоторое время ничего не мог делать. Сел на табурет в кухне и, то и дело поглядывая на стрелки, провел так примерно час. В следующий понедельник я встречусь с Юдзу, и тогда мы поговорим «о разном». Мы встретимся с нею впервые с марта. Тогда стоял воскресный вечер, прохладный мартовский вечер, тихо шел дождь. Юдзу теперь на седьмом месяце. Это – большая перемена. В свою очередь, я – по-прежнему обычный я. Несколько дней назад выпил воды метафорического мира, переправился через реку, разделяющую бытие и небытие, – и толком не понимаю, изменилось что-то тем самым внутри меня или не изменилось совсем ничего.