«Завтра. Завтра к полудню, — твердил себе Тьюри, точно мальчик, ожидающий Рождества, — кое-что уладится, мисс Хатчинс канет в прошлое — и слава Богу».
Тогда у него не было оснований предполагать, что пройдет достаточного много времени, и мисс Хатчинс снова всплывет в его сознании со всеми ее своеобразными чертами, с ее резким голосом и могучими формами, какой он видел ее сейчас, пока она, качая бедрами, шла на пост медицинских сестер.
Тьюри пошел в противоположном направлении, к выходу. За регистрационным столом действительно сидел полицейский и беседовал с молодым человеком, подстриженным «ежиком» и одетым в полупальто.
Когда Тьюри приблизился, молодой человек обернулся, и лицо его просияло:
— О, профессор, добрый вечер!
— Добрый вечер.
— Вижу, вы не узнаете меня. Я Род Блейк. Года два назад вы читали нам курс политических наук.
— Блейк? Да, помню. — Он вспомнил нахального юнца, чье мнение о себе было гораздо выше получаемых им оценок. — Чем вы теперь занимаетесь, Блейк?
— Всем понемногу. Поставил себе целью получить работу. Причем хорошую. Я всегда считал, что не стоит начинать с азов.
— Что ж, желаю удачи.
Тьюри не терпелось уйти, но молодой человек сделал шаг влево и загородил ему дорогу. Это было ненавязчивое, хорошо отработанное движение, как если бы Блейк привык к тому, что от него постоянно хотят отделаться, и выработал свою особую тактику.
— Надеюсь, ваши домашние в добром здравии? — осведомился Блейк.
— Все здоровы, благодарю вас.
— Слава Богу. А то я подумал, раз вы пришли сюда…
— Я навещал друга, пострадавшего в аварии.
— Ничего серьезного?
Тьюри посмотрел на полицейского, у того был такой вид, будто ему все надоело: этот разговор, его служба и Блейк.
— Нет, ничего серьезного. Доброй ночи, Блейк.
— Мне было очень приятно случайно встретить вас, профессор. Они крепко пожали друг другу руки, как добрые друзья или тайные враги, и Тьюри вышел в темноту весенней ночи.
Прохладный ветерок осушил пот на его лбу, и по всему телу пробежала дрожь. «Я провалил его на экзамене. Он готов съесть меня со всеми потрохами. Интересно, зачем он ко мне пристал».
Когда Блейк очень хотел чего-нибудь, он стремился к намеченной цели так решительно и напролом, что тем самым уменьшал свои шансы на успех — это было характерно для него. Сейчас он хотел заполучить место в газете «Глоуб энд Мейл».
Он избрал полем своей деятельности журналистику, ибо в ней видел особый шик, романтику и возможность выдвинуться. «Вот стану я редактором…» — говорил он одной из своих девушек. А газету «Глоуб» он выбрал потому, что это было старое, солидное и платежеспособное издание, да еще редактором отдела новостей там был некто Ян Ричардс, которого Блейк уважал, насколько вообще мог уважать кого бы то ни было.