Доктор вопросительно взглянул на него. Князь утвердительно кивнул головой.
— Так лечите ее и научите меня. Возвратите ей движение и чувство, остальное будет мое дело!
— Но ведь это… — начал было Берто.
— За это будет особая плата, — не дал ему высказаться Сергей Сергеевич, — еще десять тысяч, пять вперед.
Он снова быстро вынул бумажник, и пять банковых билетов легли на столе рядом с первыми.
— В верной уплате второй половины я даю вам слово русского князя. Согласны?
Он протянул ему руку.
— О да, конечно, согласен, — даже привскочил с кресла гипнотизер и, стоя в почтительной позе, обеими руками крепко пожал протянутую ему князем руку.
Затем, бережно собрав банковые билеты, он спрятал их в боковой карман своего сюртука.
— Когда прикажете начать? — спросил он, садясь в кресло.
— Если возможно, сегодня же.
— К вашим услугам.
— Еще один, очень важный для меня вопрос…
Берто весь превратился в воплощенное внимание.
— Можно ли посредством гипноза заставить забыть какое-нибудь обстоятельство, случившееся в жизни гипнотизируемого лица, какое-нибудь событие?
— Несомненно, возможно.
— Как бы это обстоятельство, это событие ни было важно?
— Это безразлично, но только чтобы никто никогда не напоминал ему о нем, при малейшем намеке воспоминания вступят в свои права и с еще большею рельефностью, пропорционально количеству времени, протекшего со дня наступления гипнотического забвения, и часто подобный взрыв воспоминаний может иметь гибельные последствия.
«Напоминать-то ей будет некому, один Степан да я знаем только об этой комедии нашего брака!» — пронеслось в голове почти успокоившегося Облонского.
Он почему-то всецело верил в сидевшего перед ним человека, верил, что он исполнит то, за что взялся, что Ирена будет здорова и что, когда он, князь, внушит ей, что не следует обращать внимания на отсутствие матери, которая, конечно, сердится за то, что она отдалась ему без брака, — событие последнего он заставит ее позабыть совершенно, — то она будет весела и довольна.
«Можно будет поехать с ней в Петербург — не делаться же из-за нее эмигрантом, тем более, что из полученных им из Петербурга писем он знал, что Анжель уехала за границу. Пребывание в Париже, значит, опаснее…»
Все это мгновенно сложилось в его уме.
— Пойдемте к больной, я начну при вас, — прервал Берто его размышления.
— Идемте! — почти весело сказал князь, вставая. Ирена лежала по-прежнему недвижима. Первый сеанс начался.
Вера в Берто его не обманула.
Через три недели Ирена была на ногах.
У князя оказалась необычайная гипнотическая сила, и его внушения молодой женщине возымели все желательные для него последствия: она легко и беззаботно стала смотреть на то, что несколько недель тому назад поразило ее как громом. Считая себя теперь только любовницей князя, она, согласно его внушениям, видела в этом лишь одно из доказательств ее безграничной любви к нему, за которую он ей платит такой же беспредельной страстью.