А цель эта теперь была месть!
Теперь она думала, что преимущество на ее стороне, а потому считала себя вправе поступить, как ей угодно. Она чувствовала также, что стала еще хуже: никогда еще ее существование не казалось ей так глубоко потонувшим в грязи.
Вот почему она и не была в состоянии тотчас же видеться со своей дочерью. Степан, привезший Ирену, не застал дома Анжелики Сигизмундовны, чему в душе был очень рад, так как свиданье с ней далеко не было по его вкусу, особенно при том мрачном настроении, в котором он находился после данной ему князем головомойки, вместо ожидаемой им благодарности.
Он поспешил передать молодую женщину встретившей их в передней Ядвиге, которой вручил и письмо.
Ирена приехала все еще в полубессознательном состоянии.
При виде старушки-няньки, она вспомнила свой поступок, свое бегство во второй раз из-под ее присмотра со всеми его последствиями, и снова лишилась чувств.
В это время вернулась Анжелика. Ядвига указала ей на Ирену, лежавшую без чувств на диване, на который сильная старуха перенесла ее на руках, и передала письмо князя.
Анжелика Сигизмундовна прочла, и вся кровь бросилась ей в голову.
«Подлец, он ее обесчестил, погубил, а теперь хочет убить!»
Она быстро приблизилась к своей дочери и стала приводить ее в чувство вместе с Ядвигой.
Когда Ирена очнулась и села на диване, Анжелика Сигизмундовна не удержалась и воскликнула:
— Ты опять пошла к нему, к этому бессердечному негодяю! О, несчастная, ты губишь себя сама!
Она стала подробно описывать сцену, которую выдержала в кабинете князя.
— Он обманул тебя еще подлее, чем я думала, он обвенчал тебя с достойным его сообщником, таким же подлецом, как и он сам, с Перелешиным, а ты скрыла от меня, что ты венчалась…
— Венчалась!.. — повторила Ирена каким-то загадочным тоном.
Она вспомнила.
Обморок повторился в третий раз.
Он был настолько сильнее предыдущих, что думали, что она умерла. Но это был не более как повторившийся столбняк, бывший с нею в Париже, продолжавшийся, однако, теперь только тридцать шесть часов, и от которого она очнулась, благодаря внимательному уходу и медицинским средствам, данным доктором Звездичем, приглашенным в ту же минуту.
Безмолвное отчаяние Анжель было ужасным.
— Она очень опасна? — спросила она доктора.
— Не сумею вам ответить, — отвечал он, покачивая головой. — Я одинаково боюсь ее пробуждения, как и ее нервного сна, так похожего на смерть.
— Почему?
— Она может проснуться сумасшедшею.
Анжелика Сигизмундовна сжимала свою голову похолодевшими руками.
Она думала, что сама сойдет с ума, и на самом деле была близка к этому. Действительно, Ирена проснулась в бреду. С ней сделалась сильнейшая горячка, осложнившаяся воспалением мозга. В продолжение двух недель происходила страшная борьба между наукой и болезнью, молодостью и смертью.