Я видела большую битву, где кот превращался в мужчину, а какая-то хищная птица — в женщину. Потом громадные корни, шипы и вьющиеся побеги взрыли землю изнутри, растерзали и задушили одну из армий.
Я почти чувствовала, как больно было тем людям. Отвратительное ощущение. Мой лоб до сих пор в поту… и, кажется, шея тоже.
Теперь сердце уже не так колотится, и я начинаю вспоминать. Я немного слышала о битве за Хаэдран и о монстре, который сокрушил город, — правда, только от заезжих менестрелей и дяди Горо, потому что книг об этом не пишут и явно стараются не говорить. Дядя рассказывал, что это было первое крупное сражение Великой войны — очень давно, ещё до моего рождения.
Сон с корнями тоже, кажется, можно объяснить… Длинная баллада «О битве за Энтор». Я помню, как тот флейтист, которого выгнал дедушка, пел её за нашим столом. Он сказал, что не сочинил, а лишь перевёл слова, сложенные дорелийскими менестрелями. В Дорелии утверждают, что отстоять столицу им помогли сами духи, бессмертные хранители ветра, земли и деревьев.
Я всегда думала, что это просто красивая легенда. Она ведь была бы удобна не только для дорелийцев, но и для нас: проиграть древнему колдовству, наверное, не так постыдно, как обычным людям с мечами и копьями…
Теперь я уже в этом сомневаюсь. Всё было так ясно и чётко — эта кровь, и стрелы, и стебли с меня толщиной… Ох.
По-моему, там сражались даже гномы. По крайней мере, так я их представляла по историям тёти Алисии, и так их рисуют в книгах. Приземистые и кривоногие, с топорами и молотами, у всех бороды, а на доспехах — драгоценные камни… Теперь я, наверное, нескоро решусь надеть кулон от дяди.
Могло ли хватить одной давней песни, чтобы вызвать этот кошмар? Не знаю.
В любом случае — остальные сны для меня по-прежнему загадочны. Я не слышала и не читала ни о чём подобном. И, уж тем более, не видела…
Няня Вилла пришла — стучится, чтобы помочь мне одеться. Допишу вечером, если додумаюсь до чего-нибудь ещё.
Запись пятьдесят четвёртая
Пишу вечером того же дня. Я безумно устала: виски ноют, а веки слипаются, будто я совсем не спала… Но записать это нужно.
За ужином я почти не могла есть и в итоге призналась, что плохо себя чувствую. «Ты скверно выглядишь, Уна, — сказала мама и велела принести мне чаю с мятой. Ненавижу мяту, но пришлось выпить, чтобы не расстраивать её. — У тебя нет жара?»
Я сказала: конечно, нет. Я мечтала, чтобы мама скорее отпустила меня наверх. В трапезном зале было тепло и уютно из-за очага, но охотничьи трофеи на стенах и доспехи сегодня почему-то пугали меня. Никогда не замечала, как зловеще отблески огня дрожат на шлемах и нагрудниках лордов-предков… Даже в наших знамёнах с осиновыми прутьями, по-моему, есть что-то угрожающее.