За неимением вариантов вооружилась подушкой.
— Ты! — прошипела я, надвигаясь на удивленного мужчину. — Какого черта забыл в моей постели? Хамло! — слова я сопровождала угрожающим замахиванием своего пухового снаряда.
— Агата, успокойся! Давай просто поговорим, прежде чем ты решишь меня убивать. Тем более, подушкой это сделать затруднительно.
— О! При должном старании, я тебя и чайной ложечкой забью насмерть! — рявкнула я, но все же взяла себя в руки, медленно опустив «оружие» и отбросив в сторону. «Супруг» прав. Убить я его всегда успею, а вот удовлетворить любопытство с его кончиной будет проблематично. — Хорошо, — великодушно кивнула я, сложив руки на и в ожидании уставилась на замершего герцога. А куда это он, собственно смотрит? — Я жду! — поторопила я.
— Знаешь, — протянул он задумчиво, — меня несколько волнует твоя страсть к кружевам. Странное предпочтение для невинной девушки.
Уже заранее краснея, я опустила голову и чуть не ударила себя ладошкой по лбу. Сейчас я сидела напротив полуголого мужчины в кружевном пеньюаре, лямка которого предательски соскользнула с плеча (видимо после моих манипуляций с подушкой), и только скрещенные руки на груди удерживали это безобразие на мне, не давая вещице опозорить меня, и осчастливить герцога, окончательно.
Какая сорочка в пол?! Монашеское платье, шерстяные кальсоны, сапоги и тулуп сверху — вот, в чем я буду теперь ночевать ближайший год!
Быстро соскочила с постели и завернулась в шелковый халатик, что оставила вчера перед сном в кресле.
— А ты не волнуйся, — пытаясь успокоиться уже проверенным способом процедила я, считая в уме до десяти. Не помогло, и увеличила количество мысленных цифр. Так уже лучше. — Тебя мое белье и я сама, вообще никак не касаются.
— Ну почему же?! — усмехнулся он, окидывая меня оценивающим взглядом. Кажется, я стала преданной поклонницей хрустальных мыльниц. Тот, кто их придумал — гений! Очень многофункциональная вещь. И красиво и удобно. Ей можно даже обороняться или учить уму — разуму зарвавшихся типов. — Мы все же женаты. Мало ли, как жизнь повернется.
— Ко мне она уже повернулась, — фыркнула я. — И поверь, совсем не тем местом, с которым принято здороваться.
— Кажется, ты явно преувеличиваешь свое бедственное положение, — не поверили мне. Он что, действительно считает, что от такого подарка, как он, я должна прыгать жизнерадостной козой, страдающей слабоумием и благодарить богов, что меня «осчастливили»?
Свои сомнения я не постеснялась озвучить, чем вызвала волну негодования.
— А что тебя не устраивает? — возмутился «оскорбленная невинность» и даже с постели встал, а мне открылся вид на вполне простые клетчатые спальные штаны. Все бы ничего, вот только расцветка у них уж больно яркая, аж в глазах рябит. — Молод, богат, умен, хорош собой, — стал перечислять этот, явно не скромный, обиженный в лучших чувствах, аристократ. — Да я герцог! — подвел он итог.