Если честно, профессору я не особо-то верил. Как минимум потому что в итоге он все же сумел добиться давно поставленной цели. Способен ли Нартов ради науки пожертвовать незнакомым ему человеком? Да запросто! И не факт, что его странное расположение к моей персоне имело в этом деле хоть какой-то сдерживающий фактор.
– Ты даже не попытался спасти его! – прорычал казак, озвучивая мои мысли.
– В этом все равно не было никакого смысла. – Прозвучавший от двери голос Цепеша заставил вздрогнуть всех, кроме профессора. – Душа юного характерника покинула тело еще в камере. Вы ведь не станете сомневаться в моей компетентности в данном вопросе, господин видок?
– О чем это он? – вызверился Казанок теперь уже на меня.
– Забудь, – отмахнулся я, – важно то, что он знает о чем говорит. Мыколы с нами больше нет.
– Значит, я заберу его тело с собой, – упрямо мотнул головой характерник.
– Мое новое дитя останется здесь, – угрожающе отчеканил Цепеш, – и Черной Раде нечего мне предъявить.
– Закат близок, упырь, – прорычал в ответ казак, поднимаясь на ноги.
Два заклятых врага сверлили друг друга взглядами, но и только. Похоже, сказанные тогда в камере слова действительно были некой нерушимой клятвой.
Внезапно ситуация в лаборатории изменилась, даже не знаю – в лучшую или худшую сторону. Лично у меня от ужаса зашевелись волосы.
– Батьку, не залышай мэнэ з нымы!
Это был не человеческий голос, а какой-то замогильный хрип, лишь с отдаленно знакомыми нотками.
Лежавший до этого неподвижно Мыкола выгнулся дугой и, пытаясь освободиться, забился в стягивающих его ремнях.
К моему удивлению, Казанок не взбесился, а лишь растерянно посмотрел на профессора.
– Энергент сумел впитать в себя память носителя, но Игнат Дормидонтович прав. Это уже не ваш ученик, – ответил на безмолвный вопрос Нартов.
– Батьку! – взвыл Мыкола.
Теперь мою грудь сжал не страх, а жалость к бедолаге.
Казанок остервенело дернул себя за оселедец, но все же не стал ни на кого кидаться. Казацкая честь толкала его на убийство новорожденного упыря, а любовь к ученику не позволяла навредить пусть даже копии Мыколы.
– Я не оставлю его здесь.
Атмосфера вновь сгустилась, и все стало еще хуже, когда в лабораторию вошли два упыря дворцовой стражи.
– Господа, давайте не будем спешить с выводами, – внезапно подал голос профессор. – Ваш спор не имеет смысла.
Ощущение тупика было и у меня, и у обоих спорщиков, так что мы заинтересованно уставились на ученого.
– Мне действительно удалось добиться сохранения у новорожденного стригоя памяти носителя, но не обошлось и без проблем. Хрупкое равновесие между сформировавшимися за многие годы энергоканалами характерника и структурой зародыша энергента требует вливания огромного количества энергии. Если для восстановления Игната Дормидонтовича мне потребовалось всего пять процентов моего запаса, кстати, – с каким-то укором посмотрел на меня профессор, – больше так не делайте. Во-первых, рядом может не оказаться опытного колдуна, а во-вторых, вы рискуете потерять свой дар или даже жизнь. Но вернемся к нашему пациенту. Мне не удастся долго поддерживать этот баланс без серьезных накопителей, а у его величества не самые лучшие отношения с австрийским правящим домом.