Время суток на планете чоттов и Океане разнилось кардинально. Но сейчас это мне было на руку. Хлопотный день, бессонная новогодняя ночь, спасение Филиппа и нечаянная встреча с заговорщиками — всё это было тяжело физически и эмоционально.
Наверное, поэтому я приняла безумное решение сыграть роль приманки. Страшно-то как! Но надо поспать. Не зря же говорят, что утро вечера мудренее. Вот только сниму этот узаконенный местной модой пыточный аппарат, который они по недоразумению платьем называют, и сразу лягу.
Узел шнуровки был затянут добросовестной Дори надёжно. Чтобы с нарядом дамы конфуза не вышло, горничные изобрели крепкий узел. Это вам не бантик, который дернул за верёвочку — платьишко и свалилось. Словарь ругательств у меня бедный. Когда я уже по третьему кругу в различных вариантах поминала рогато-хвостатую братию подданных дьявола, в дверь кто-то тихо постучал и так же тихо спросил:
— Агапи, ты спишь?
— Как хорошо, что ты зашёл!, — ответила я, открывая дверь. — Сними с меня платье поскорее!
Я повернулась к Инку спиной и ждала, что он начнёт распутывать шнуровку, но тот так и замер на пороге.
— Ты чего?, — повернулась я к стражу.
— Это так неожиданно… И я думал, что ты на меня обиделась. Уверена, что хочешь этого?, — впервые в голосе архимага я услышала необъяснимое сомнение и робость.
— В данную минуту больше всего на свете!
— А вдруг завтра пожалеешь и возненавидишь меня?
— До завтра, скорее всего, не доживу, если не сниму это дурацкое платье. Я устала, хочу спать, а в нем даже дышать трудно. Наверное, у меня уже кислородное голодание началось, — я опять повернулась к другу спиной. — Развяжи шнуровку, пожалуйста!
— Так ты в этом смысле…, — на грани слышимости пробормотал Инк и продолжил в своей привычной манере, развязывая тугой узел: — Единственное, что может тебя оправдать, это кислородное голодание. Иначе я не понимаю мотива твоего решения.
— Сама не понимаю, — грустно призналась я, наконец-то вздохнув полной грудью. — Спасибо, что спас. Пойду спать.
И, уже сделав шаг к кровати, повернулась к закрытой двери, придерживая распущенный корсаж, чтобы спросить:
— А ты что хотел?
— Не будешь против, если я приму ванну?
— Сколько хочешь. Только не заплывай за буйки!
— Что?
Но я уже нырнула под одеяло в сон, оставив на берегу реальности надоевшее платье и все тревоги о завтрашнем дне.
Тщательно спрятанная в иллюзию образа княгини, сидела я в дальней беседке дворцового парка и смотрела в лежащую на коленях книгу, в которую вцепилась до побелевших косточек на пальцах, чтобы дрожь рук не очень была заметна. За полчаса не было прочитано ни строчки. Буквы расплывались и не складывались в слова. Время от времени, отрываясь от «чтения», осматривала сад, смотрела на голубеющие вдали горы, переводила дыхание, пытаясь успокоиться.