— Это не поверхностность — это высшая философия.
— Может быть, но не для меня. Я просто поверхностна и легкомысленна.
— Я тоже.
— Не так, как я. Раньше ты говорил что-то про авантюризм. Я настоящая авантюристка.
— Я так и думал. — сказал я.
— Да. Мне бы давно надо переменить квартиру, иметь профессию, зарабатывать деньги. Но я все откладывала это. Хотелось пожить какое-то время так, как нравится. Разумно это, нет ли — все равно. Так я и поступила.
Мне стало смешно.
— Почему у тебя сейчас такое упрямое выражение лица?
— А как же? Все говорили мне, что все это бесконечно легкомысленно, что надо экономить жалкие гроши, оставшиеся у меня, подыскать себе место и работать. А мне хотелось жить легко и радостно, ничем не связывать себя и делать, что захочу. Такое желание пришло после смерти матери и моей долгой болезни.
— Есть у тебя братья или сестры?
Она отрицательно покачала головой.
— Я так и думал.
— И ты тоже считаешь, что я вела себя легкомысленно?
— Нет, мужественно.
— При чем тут мужество? Не очень-то я мужественна. Знаешь, как мне иногда бывало страшно? Как человеку, который сидит в театре на чужом месте и все-таки не уходит с него.
— Значит, ты была мужественна, — сказал я. — Мужество не бывает без страха. Кроме того, ты вела себя разумно. Ты могла бы без толку растратить свои деньги. А так ты хоть что-то получила взамен. Но чем ты занималась?
— Да, собственно, ничем. Просто так — жила для себя.
— За это хвалю! Нет ничего прекраснее.
Она усмехнулась.
— Все это скоро кончится, я начну работать.
— Где? Это не связано с твоим тогдашним деловым свиданием с Биндингом?
— Да. С Биндингом и доктором Максом Матушайтом, директором магазинов патефонной компании «Электрола», Продавщица с музыкальным образованием.
— И ничто другое этому Биндингу в голову не пришло?
— Пришло, но я не захотела.
— Я ему и не советовал бы… Когда же ты начнешь работать?
— Первого августа.
— Ну, тогда еще остается немало времени. Может быть, подыщем что-нибудь другое. Но так или иначе, мы безусловно будем твоими покупателями.
— Разве у тебя есть патефон?
— Нет, но я, разумеется, немедленно приобрету его. А вся эта история мне определенно не нравится.
— А мне нравится, — сказала она. — Ничего путного я делать не умею. Но с тех пор как ты со мной, все стало для меня гораздо проще. Впрочем, не стоило рассказывать тебе об этом.
— Нет, стоило. Ты должна мне всегда говорить обо всем.
Поглядев на меня, она сказала:
— Хорошо, Робби. — Потом она поднялась и подошла к шкафчику: — Знаешь, что у меня есть? Ром. Для тебя. И, как мне кажется, хороший ром.