— Трудно бояться того, что всегда получалось само и никогда не подводило. Ты говоришь про великое ничто, про хаос, потому что так ощущаешь, тебе дано. Для меня, Навь это просто данность, просто дверь, в которую я всегда могу шагнуть. На большее не претендую. Попробуем? Я могу подержать тебя за руку, вдруг что от меня притрется. Давай просто вернемся туда, где стояли. Ты точно знаешь, что этот путь мы уже проделали.
Профессор казалось, святая простота и открытость. Мефистона это настораживало само по себе. Может, и зря, но лучше «перебдеть». Впрочем, с его мыслями под «Щитом» и постоянным напряжением при общении с Кругом, трудно было придумать еще большие меры предосторожности и закрытости. Даем руку, стараемся вернуться туда, где стояли. Когда знаешь, что перемещение возможно, уже и способы найдутся. Главное, знать, что ищешь. Мефистон знал, закрыл глаза и стал погружаться в Навь так глубоко, как только мог. Засыпать наяву. Слой за слоем, его окружали волны чужих мыслей, как белый шум, когда не пытаешься разобрать детали. Обрывки смыслов, воспоминания, его собственные и чужие. Великий океан Нави, тоже хороший образ. Он никогда раньше не пытался в нем потеряться, забыть, кто он и где. Всегда оставлял якоря. А теперь предстояло поднять их и бросить в другом месте, пусть и очень близком. Но когда в океане душ нет расстояний, это палка о двух концах, путешествие вдаль может быть столь же тяжелым, как и один шаг.
Рука Профессора помогала ему сконцентрироваться, оторваться от представления о месте, убедить себя, что он стоит «нигде» и только ощущение чужой руки остается компасом к реальности. Так в его голове остались только Океан и рука. Больше ничего. Ни места, ни времени. Нырнул как под воду. Сколько так можно держаться, без воздуха земного мира? Хороший вопрос, когда и времени тоже нет. Только ощущение времени есть всегда. Когда миг страданий кажется вечностью, а минуту блаженства едва замечаешь. Вот и Мефистону казалось, что он уже очень долго и глубоко погружался. В самом деле, почти забыл, где вообще должен быть. Что где-то есть свет дня и тенистый парк. Он чувствовал руку и это последнее, что связывало его с миром вещей. А потом он почувствовал, что в глубинах океана есть не только белый шум.
Про демонов, темных Богов, он уже знал и раньше. Но одно дело биться с ними во сне или в глубине чужого сознания, видеть личные послания и контроль над мертвым телом. А другое — оказаться целиком, физически, насколько это слово тут уместно, в океане Нави… когда все эти угрозы могут тебя коснуться самым прямым образом. Хуже того, Мефистон не ощущал ничего конкретного. Представьте себе, что вы нырнули очень глубоко, и в темной воде почувствовали, как рядом движется что-то громадное и невидимое. По движению воды, по холодной волне, кожей почувствовали, как нечто огромное проплыло рядом. Незримое, неведомое, всегда страшнее явного. Мефистон не чувствовал сейчас за собой силы: ни доспехов, ни меча. Ему было трудно держаться даже за чувство руки Профессора, чтобы не кануть в пучину совершенно. Поэтому он собрал все силы и судорожно, до боли, захотел вернуться в парк, в то самое место, за сто метров от мостика.