Недаром, когда соседка наша баба Поля выживала из ума, она летней порой, из последних стариковских сил, день напролет крутила и крутила колесо тяжелого колодезного насоса. Не слушала ни родных, ни соседей и твердила свое: «Все посохнет… Зима придет, чем будем жить. Ребятишки с голода попухнут… Помрут ребятишки…»
Да и только ли она. Другой сосед, Кузьмич, в картофельной борозде не раз падал, теряя сознание. Приходил в себя, отдыхивался и снова — за лопату. Нужды уже не было, но оставалась привычка. Покойная тетушка моя, после инсульта, твердила и твердила: «Хочу работать… Чего вы лопату хороните? Я работать хочу».
Привычка? А может быть, это просто жизнь, с землей породненная.
Нынче времена иные. Перед гостями хвалятся убранством дома, мебелью, паркетом ли, кафелем. Вспоминаю, что в старые годы по теплому времени гости нашего дома, прямиком от калитки, сразу шли в огород со словами: «Как у вас там?..» Начинался долгий обход и осмотр грядок и лунок, в свою пору — зелени, цвета, плодов. Разговоры о рассаде, поливе: какой водой да когда… Да чем удобрить, да как рыхлить… Разговоры долгие и душевные, словно о живом, родном. Да оно и есть — живое, родное: дышит, растет, все понимает.
— Эти помидоры поздно посеяла, прямиком в землю, и сказала им: «Хотите — растите, а не хотите — господь с вами… У меня рук не хватает. Пошли… Да такие славные…»
Гости бывают нечасто: по выходным да в праздники. По будням всякий день навещают соседи. Тетка Паня идет через огородную калитку, издали шумит:
— Ваша капуста — на завид: сытенькая, пузатенькая! А моя — дзыбастая, наперегон с подсолнухом. Глядеть гребостно. А ведь я ей угожала: навозом, золой, куриным пометом! И какого ей черта надо? Подергать, выкинуть курям и спокойночко спать!
Но не подергает, не выкинет, а будет с нею кохаться. И дело уже не в нужде и бедности. Пришли времена иные. По осени можно было купить капусту, помидоры и прочее за копейки. Но держались за свое: из года в год по-прежнему копали, сажали да сеяли, поливали — труд нелегкий, особенно при нашей жаре. Старели, теряя былые силы. «С каждым годом вроде все больше и больше земли становится», — раздумчиво сообщал сосед мой Кузьмич.
Слов нет, усадьба, сад, огород — труд немалый и тяжкий. Десять соток да пятнадцать соток… Лопата, мотыга, грабли, колодец, ведро и руки. Дважды ли, трижды за день надо колодец выбрать. По весне и молодому лету комарье да мошка поедом едят. Спасались дымарями-«курушками», лицо прикрывали сетками, смоченными в керосине. Терпи, казак…
Но еще помнится… И это ведь было! Теплый апрельский ли, майский день, солнечный, ясный. Пахучая земля, терпкий весенний ветер. Голосистые скворцы заливаются на жердочках возле скворечен. И в нашем дворе, и в соседских. Щебечут ласточки, лепят гнезда в коровнике да под застрехами дома. Гомонят воробьи. Вольная воля после долгой зимы.