Вахид лишь вздохнул, отводя глаза.
— Ты вздыхаешь… — понял его Аникей. — А Ивану впору уже плакать или за ружье браться. Так что землю давай оформляй, пока за нас другие не оформили. Мне — , тебе — твое. И будем и работать дальше. Правильно я говорю, Эльбек? — щекотнул он пальцем и позавидовал: — Мне бы такого помощника.
— Дочки народят, — упокоил его Вахид.
— Посмотримай бог, конечно… Но вот кого народят? Это еще вопрос.
Увидев, поняв, что разговор у мужчин завершается, Зара подошла ближе и пригласила:
— Заходи. Чаю попьешь.
— Спасибо. Как-нибудь другим разом, — отказался Аникей и пошел к себе.
Разговор с Вахидом, на который он решился не сразу, все же состоялся. Все, вроде, сделал, по совести, по-людски. Хотя нужно ли нынче «по совести», это еще вопрос. Но душе спокойнее. И стало думаться об ином. О дочерях, о жене. С неохотой они сюда приезжают. Даже в пору отпусков и каникул. Но — городские. И к тому же — бабы. Потому и вздыхал порою, глядя на Тимошу, на Вахидовых ребятишек. Последние — это уж точно отцу и продолжение рода и дела здесь, на хуторе, на земле.
На гул далекой машины Аникей обернулся, увидел на холме желтый школьный автобус, который остановился наверху, убоявшись хуторских колдобин и выпустив двух школьников — Вахидовых сыновей, которые взапуск помчались вниз, к своему дому. Помощникиедаром Вахид бичей не берет. И к школе сыновей не больно принуждает. Главное дело — работа, она — немалая: две сотни коз, отара овец, того больше, да крупной скотины три сотни голов. Коров два десятка дойных. Ребята доить матери помогают. А уж пастьба — это основное. С малых лет. Уже привыкли. Старший сын Умар лучше отца свою скотину знает.
Школьный автобус, своих сыновей увидели и отец с матерью. Зара покликала старшую дочь Балкан, чтобы стол готовила к обеду.
Вахид остался у машины, усадив малыша Эльбека на сиденье. Надо было закончить дело.
А думалось ему о разговоре с Аникеем. Стороной он уже и догадывался, к чему клонится дело во временах нынешних. Конечно, хорошо, что Аникей сказал все в . Но ведь пришел не советоваться, а объявить свою волю и свое право: «Басакин луг — беру… Скуришки, Зимовник, Солоное, Кайдал — беру…» там тысяча, там две тысячи гектаров, если не больше. А Вахиду — бугры да балки, и тех — в обрез.
Басакина балка, конечно, просторная. попасы, водопой. И косить можно. Но это — в натяг и лишь для одного хозяина, для Вахида. А ведь Умар, Зелимхан уже взрослые. Их надо отделять. А за ними, незаметно: Алвади, Адам… Куда им деваться? Басака все под себя гребет: землю и воду. Рядом, за речкой, брата поселил. Не зря Ибрагим забеспокоился, хотя у него и соседей нет. Тем более — полигон рядом, паси да паси. Но он не зря опасается, старый лис. Он понимает, видит наперед, заботясь о сыновьях.