Тогда Ханна ненадолго зажала Питу нос. Он жадно втянул воздух ртом, вода попала ему в трахею, и он рефлекторно выплюнул ее. Но Ханна не отступала и продолжала вливать ему в рот соленую воду. Теперь ему пришлось глотать.
– Хорошо, – прошептала она. – Дальше.
При мысли о теплой сильно соленой воде ее затошнило. Но Ханна вылила ему в рот остатки, и Пит все проглотил. Его организм скоро почувствует отравление солью и рвотой освободит желудок от всего содержимого, в том числе снотворных таблеток.
Ханна ждала. Она смотрела на глазок на двери. Если кому-то придет в голову заглянуть в него, она пропала.
Жвачка сейчас не помешала бы! Ханна проверила карманы брюк и нашла бумажную салфетку. Это тоже сойдет. Она оторвала кусочек, пожевала и приклеила размякшую бумагу на глазок.
Тем временем Пит начал хрипеть. Он зашевелился и пытался поднять голову. Ханна видела, как его желудок под бордовой толстовкой протестует.
Начались рвотные позывы.
Она подскочила к Питу, повернула его голову, чтобы он не захлебнулся, и подождала.
– Ну, давай же! – торопила она.
Наконец желудок сдался, и Пит изверг из себя поток соленой воды с коричневой желчью.
– Дальше! – Она ударила его ладонью по щеке.
Веки Пита дернулись. Еще один позыв – на этот раз его выворачивало наизнанку около минуты, и он вздымался на кровати так высоко, насколько позволяли кожаные ремни.
– Приди в себя! – крикнула она и залепила ему еще одну пощечину.
– Хватит, – прохрипел он, из уголка рта у него тянулась струйка густой слюны.
Пятница, 2 октября
Пит ван Лун стоял неподвижно, как скала, посередине комнаты для допросов. Его освещал неоновый свет. Одна лишь стена из оргстекла со встроенными микрофонами отделяла его от Сабины.
– Вы не хотите сесть? – поинтересовалась Сабина.
Пит не отреагировал. Он уставился на нее, и Сабина справилась с желанием рассмотреть его внимательнее. Но краем глаза она заметила гематомы и ссадины на руках, запястьях и пальцах. Пит сжал ладони в кулаки. На левом запястье она увидела наколку в виде часов.
– Оригинальная татуировка, – сказала Сабина. – И который час?
– Без пяти двенадцать, – коротко ответил он с сильным голландским акцентом, который напомнил произношение Снейдера. Правда, Пит еще шепелявил – видимо, из-за опухших губ.
– Садитесь, – мягко попросила она. – Сидя проще разговаривать.
– Кто сказал, что я хочу с вами разговаривать?
– Вы уже это делаете.
Пит улыбнулся, и Сабина заметила, что даже малейшее движение доставляет ему боль.
Она видела достаточно фотографий из института судебной медицины – актуальные дела и десятки из архива БКА, – чтобы понять, что это не следы дубинок. А результат жестокого избиения кулаками и ударов о стол, стену или дверную раму.