Рассказ этот, глупый и вздорный, не мог, естественно, помочь следствию, и судья, отругав слугу, удалился с постоялого двора.
И едва он ушел, торговцы снова стали обсуждать случившееся и совсем забыли о путешественнике Тарази, который, как мы уже сказали, все это время сидел, запершись, в отведенной ему комнате и писал, продолжая то, что не успел закончить в соседнем городе, работал, не обращая внимания на крики во дворе, в каком-то взвинченном, лихорадочно-горячечном возбуждении, что с ним часто бывало после унылой, ровной дороги, тоскливого, меланхолического состояния духа.
Тарази был бухарцем, и в нем наравне уживалось все самое противоположное - бесстрастная холодноватость и легкая возбудимость из-за пустяка, житейской мелочи, простодушие и хитроумие, презрение к мишуре и аскетизм - и желание блеснуть чем-нибудь из ряда вон, чтобы ошарашить окружающих. Увлеченный какой-нибудь парадоксальной догадкой, он мог работать сутками, чтобы проверить, дойти до сути, но, как никто другой, он был склонен к лени, к пустому времяпрепровождению. Мог вдруг бросить все, убедить себя в том, что его занятие - суета, ложь, и отдаться во власть лени. И, месяцами ничем не занимаясь, просто передвигался из города в город, ведя неприхотливую жизнь пилигрима. И тогда единственное, что его снова как бы возрождало, - самоирония, усмешка над слабостями и пороками, которые обнаруживал он в себе, одинокий, сидя на бархане и наблюдая за тем, как песок струится... струится песчинка к песчинке, течет вниз... Да, дни...
"Какое это сладостное состояние - лень! - писал Тарази, и прерывистая арабская вязь очень точно выражала его несколько экзальтированный стиль...
Какое это сладкое состояние - лень!
Жизненная энергия распределена внутри нас так разумно, что стоит поражаться мудрости Природы. Природа как бы занесла всю вашу силу в свою базарную книгу убытка и прибыли - энергию вот этих клеток вы должны истратить, скажем, зимой и именно в сафаре [Сафар - февраль], в самый лютый месяц, эту энергию в возрасте двух лет, а эту - в старости, в шестьдесят один, а на шестьдесят два вас уже не хватает... Но есть еще и более точные, скрупулезные расчеты, когда ту или иную часть своей энергии вы должны исчерпать, скажем, в воскресенье, а вот эту во вторник в четырнадцать часов сорок семь минут тридцать секунд.
Но довольно подсчетов! Бывают моменты, когда в вас вдруг ударила незаметно молния, энергия, которую вы должны были истратить в будущем, в далеком будущем, вдруг побежала по вашим клеткам, собралась в комок, в огненный шар - и то, что вам надо было истратить, например, во вторник такого-то месяца на шестьдесят первом году жизни, вдруг переместилось на вторник такого-то месяца на тридцать третий год жизни - и вот тогда, именно с этого вторника, вы так энергичны, в вас столько жизни, и все легко и доступно, нет преград, добра и зла, жизни и смерти., мира и войны, вы на грани эйфории, когда даже можно творить музыку...