Есть еще белые барханы, но они ленивы, ползут медленно, нехотя, все время меняя свои очертания. Ветер собирает их возле камня или куста, и они растут, пока куст не сделается их крепким позвоночником.
Кажется, что, найдя наконец опору, они будут стоять вечно в одном месте. Но нет же; подул легкий ветер, и белый бархан снова осыпается, струйками стекая вниз, затем ползет, чтобы найти другой куст и опять вытяьгуть-ся, - так весь свой долгий век, всегда переменчивый, капризный, занятый одним и тем же скучным делом. Оттого они и холодные, неуютные, роса долго не высыхает на их склонах. Заметил Тарази, что и звери в них селятся с неохотой, и птица, едва сядет, сразу брезгливо отряхивает лапки и улетает искать черный бархан, всегда теплый, светящийся изнутри, ибо пустыня собирает их из праха усопших, складывая медленно песчинку к песчинке сотню лет...
Тарази взобрался на лошадь и стал объезжать бархан. Черепаха пошла за ним, часто оглядываясь: кажется, и она поняла тайну черного бархана, и по ее довольной морде, на которой разгладились угрюмые складки, было видно, что тайна эта обогатила ее чем-то неведомым, сокровенным...
IX
Армон, одетый во все пестрое молодой человек, нетерпеливо ерзал на лошади, стоящей неподвижно на холмике за крепостной стеной, но, едва увидев Тарази на дороге, поскакал вниз, спешившись шагах в десяти. Подбегая к Тарази, он длинно и витиевато приветствовал его и помог учителю сойти с лошади.
Несмотря на некоторую экстравагантность во внешнем виде, Армон был серьезным, добрым малым и обожал своего учителя.
Тарази знал и о его слабостях, но прощал ему многое за преданность. И едва он обнял своего ученика, как напряжение отпустило его и Тарази почувствовал слабость в ногах. Улыбнувшись, он легким жестом показал на черепаху.
Черепаха съежилась и пригнулась к земле.
Армон, с первого взгляда не обратив на черепаху особого внимания, принялся громко и торопливо рассказывать о чем-то Тарази, но тот не слушал, боясь, как бы с ним не случился нервный припадок от смены напряжения. Верным признаком надвигающегося нездоровья была тошнота, которую Тарази пытался подавить частым покашливанием.
- Да, я был долго, - невпопад отвечал он Армону, во всех подробностях рассказывающему о том, как три дня ждал он приезда учителя, ночуя здесь же за городом.
- Бон в том шалаше, - показал Армон на темную постройку возле холма, да так подчеркнуто, будто Тарази мог ему не поверить. - Забавный случай... Трое суток караулил вас и некий Асадулла из ордена Ясавийя... Хотел прямо здесь, перед воротами города, устроить с вами нечто вроде диспута... Он якобы нашел в ваших записках "Хвала Лени" и "На приеме у господа" такие противоречия... И, сведя эти противоречия воедино, желает извлечь пользу... Так сказать, обогатить учение самого Ясави...[Ахмед Ясави - тюркский поэт-мистик]