В этот момент послышался сильный треск, а вслед за тем и голос боцмана:
— Ветер поднимается! К парусу скорее! Близок берег!
Услыхав эту многообещающую радостную весть, команда со всех ног бросилась поднимать парус; все сразу забыли и о голоде, и о смерти своего предводителя, и, быть может, даже о мести. Один Эмилио остался на месте, кусая себе до крови губы.
Действительно, с востока вдруг подул ветер, с каждой секундой крепчавший, и море сразу зарябилось грядами все возраставших волн.
Ульоа шепнул дону Педро и его сестре, чтобы они не отходили далеко от него и от боцмана. Капитан опасался нападения на них со стороны команды.
Подгоняемый ветром и постепенно ускоряя ход, плот весело пошел вперед, оставляя за собой широкий пенистый след. Сердца всех наполнились надеждой на скорое достижение берега, который, наверное, был недалеко.
— Этот ветер принес нам спасение: он предупредил страшную бойню и еще кое-что, — заметил боцман. — Благодарение Творцу, смилостившемуся наконец над нами.
— Боюсь, как бы ты не ошибся, Ретон, — возразил со вздохом капитан, — ведь голод у них все-таки скажется, как только пройдет радостное возбуждение этой минуты; тогда повторится все, что произошло.
— Едва ли, раз убит у бунтовщиков предводитель, — заметил дон Педро. — Толпа без вожака — то же, что тело без головы.
— Выберут нового, — сказал Ульоа, — и, по всей вероятности, Джона.
— Ну и пусть! Отделаемся и от него, — пробурчал Ретон.
— Не желал бы я еще раз поднимать оружие против своих людей, которые до сих пор были так преданны и покорны. Уж одно то, что пришлось покончить с несчастным Эрмосой, тяжелым гнетом лежит на моей совести, — проговорил с новым вздохом Ульоа.
— Однако он едва ли задумался бы всадить вам нож в живот, капитан, и его совесть совсем не смутилась бы. Да и этот североамериканец уж показал, на что он способен, — возразил боцман.
— Разумеется, зарезать себя или кого-либо из своих друзей я не дам и постараюсь предупредить это самыми суровыми мерами, — энергично продолжал Ульоа. — Но, повторяю, это было бы для меня новым тяжким испытанием. Дай Бог скорее увидеть берега Новой Каледонии. Тогда мы избегнем возобновления бунта и всех связанных с ним ужасов.
— Да, капитан, — начал было Ретон, машинально, по привычке, оглядываясь по сторонам. — Ба! А где же убитая вами птица? — вдруг вскричал он, не видя ее на палубе и, очевидно, только теперь вспомнив о ней.
— Подхватили матросы, — поспешил ответить молодой человек. — Пока вы возились с умиравшим Эскобадо, трое из них воспользовались случаем и стащили ее. Я видел это, но промолчал, чтобы не возбуждать лишних недоразумений.