Боль рябью прокатилась по мне.
Она ударила так внезапно, что я ахнула и стиснула ладонь в кулак возле сердца.
Я стояла в гардеробной, сжимая в руке ткань одежды, болтавшейся на ближайшей вешалке, и чувствовала себя так, словно какая-то часть меня пытается отделиться от тела.
Комната вокруг меня поплыла, сделалась смутной.
Я чувствовала, как парю. Парю…
Я прикусила язык.
Крепко.
Так крепко, что это действительно причинило боль, заставило меня ахнуть и поморщиться. Но боль произвела должный эффект — вернула меня обратно в тело. Я продолжала стоять там, тяжело дыша и всем своим существом борясь с этим парящим ощущением.
Я всё ещё чувствовала, как какая-то часть меня хочет отделиться.
Это пугало меня до чёртиков.
Тяжело дыша и обеими руками вцепившись в висящую одежду, я стояла в своей гардеробной и изо всех сил старалась не испариться в это другое место. Даже когда я более-менее стабилизировала себя, твёрдо укрепилась на ногах, обретя опору в полу, даже в Блэке в соседней комнате, в которого я вплелась как в живой якорь, этот страх не рассеялся до конца.
«Я не сделаю этого снова, — мой разум твердил это как мантру или даже молитву. — Блядь, я не сделаю этого снова. Я не исчезну вновь…»
Я отсекла эту мысль.
Это первый раз, когда я полностью призналась себе в этом.
С другой стороны, это первый на моей памяти раз, когда это случилось в момент моего полного бодрствования. Это также первый раз, когда я столкнулась с доказательствами этого — чем бы «это» ни было — и я не могла отмахнуться от этих доказательств даже жалкими отговорками, которыми утешала себя до сих пор.
Чтобы оправдаться в этот раз, мне пришлось бы глубоко уйти в нешуточные иллюзии.
Я не готова была до такой степени погрузиться в отрицание.
В любом случае, я уже знала.
Я уже знала, что со мной происходит.
И ещё я наконец-то вспомнила последнюю вещь, отложившуюся в моей памяти.
Это была Зои.
Зои была последним, что я помнила.
Я помнила встречу с моей сестрой Зои, которую более десяти лет считала погибшей. Я помню, как посмотрела в её лицо, осознала, что она действительно стояла передо мной. Осознала, что она жива. Осознала, что она вампир.
Мой разум зарегистрировал три этих факта: что она жива, что она действительно здесь, что она вампир, затем…
Пуф.
Ничего.
После этого я ни черта не помнила.
Пока не открыла глаза здесь.
Пока не открыла глаза и не обнаружила себя лежащей на собственной кровати голышом, а моя одежда и оружие пропало. Мои ботинки пропали. Зои пропала. Все вампиры и их король пропали.
Но меня беспокоила не потеря любимых ботинок и любимого пистолета из запасов Блэка. Меня беспокоило огромное пустое пятно в моем сознании, начинавшееся после того, как я посмотрела на свою сестру —