Как глоток ледяного сока в жаркий день. Приятно. И горло перехватывает. И под языком разливается сладость, в голове взрываются фейерверки. Чьи-то руки берут меня, прижимают, по оголённой коже к волосам бегут пальцы - и я вздрагиваю. Это всё не моё. Это всё ненормально. А язык уже ноет, и в груди, и где-то внизу… замирает блаженство.
А потом я раскрыла глаза, резко выдохнула… и поняла, что упираюсь в плечи, которые мне всё равно не сдвинуть.
Нет, хуже: я лежала на спине! Прямо голыми лопатками на камне. Надо мной - лицо человека, с которым у меня одна душа. Его руки по обе стороны от моего тела на алтаре. Затуманенный взгляд, расширенные зрачки и горячее дыхание - прямо мне в губы.
Осознание наконец накатило.
- Что… ты… Что ты делаешь?! - Я подорвалась вскочить, но Холак неожиданно прижал рукой. Не дал двинуться. Взгляд его стал осмысленным, но гадкий тип всё ещё смотрел на меня - часто дыша.
- Попробовал, что будет, если тебя разозлить. А потом примириться. Первое явно не на пользу, а вот второе - вполне.
И его голос был совершенно неожиданно мягким, до хрипоты.
Рука скользнула под спину. Он подхватил меня, поставил на ноги…
Если бы светлячки не сунулись прямо под нос, я бы, наверное, про них забыла. Но… взгляд упёрся в ту самую пару. Они дрожали друг рядом с другом, и что-то бегало между ними. Свет из одного пятна по тонкой нити переливался в другое! И обратно. Цвета смешивались, и оба… росли? Наполнялись? По загадочному закону каждый становился больше. Я смотрела, как они достигли почти исходных размеров, а нить истончилась. И лопнула!
Лопнула, а они остались - каждый сам по себе.
У меня… слишком много вопросов.
Причём первый - какого всё-таки чёрта?!
Я развернулась к Холаку, сжимая руки. Чувствуя, как внутри всё переворачивает ураган. А по телу разлился жар, прямо от пяток до кожи под волосами. Сердце стучало так, как я давно не помнила. Даже когда проклятый сектант вот так же придавливал меня к камню, даже тогда дышалось легче. Под действием магии, если верить блондину - хотя как этому гаду верить?!
- Ты… - многое хотелось сказать, но слова застряли в горле.
Он смотрел на меня - белые ресницы приопущены, взгляд мягко скользит по моим губам. И выражение такое… совсем немыслимое. Мужская рука поднялась, почти коснулась моей щеки, но я отпрянула. Стало вдруг дико стыдно! Как, почему? Я целовалась с этим…
- Примириться? - всё-таки заговорила, хотя голос дрожал. - По-твоему, это называется “мириться”?!
- Другого не придумал.
Почему он так внимательно меня разглядывает? С какой-то едва заметной горечью. Не как в прошлый раз, совсем. Холак вздохнул, поднял руки, словно показывая, что больше не тронет, и я… остановилась.