Может, дело было в стрессе и разочаровании, вызванных тем, что произошло с Эллингтоном, или, вероятнее, в ощущении, что она не может расправиться с этим делом, но когда Макензи вернулась в номер мотеля, то вдруг пожалела, что не осталась в «Марафонце», чтобы выпить ещё немного. По крайней мере, выпивка помогла бы ей быстрее заснуть.
Она открыла ноутбук, понимая, что работать не было большого смысла. Несколько агентов в Вашингтоне искали информацию, пытаясь обнаружить связь между всеми жертвами самоубийств и, в частности, между Кенни Скиннером и Мэлори Томас. До завтрашнего утра она никак не могла им помочь, потому что только завтра встречалась с шерифом Тейтом и его заместителем Эндрюсом.
Макензи легла в постель чуть позже одиннадцати и сразу поняла, что вряд ли в скором времени заснёт. Мысли крутились вокруг Эллингтона и его ситуации. Кроме этого Макензи вдруг поняла, что стала слишком от него зависима. Она не знала, как к этому относиться; одно дело – признать, что ты влюблена, но совсем другое – понимать, что в отсутствии определённого человека ты чувствуешь себя самой одинокой в мире. Если быть до конца честной, именно так она себя и чувствовала.
Это могло объяснить, почему Макензи было так странно,… неловко… в оба визита в Кингсвилл. Это было её первое самостоятельное расследование за весь срок их отношений, и, признаться откровенно, ей было не по себе. Не сказать, что ей было грустно, но она чувствовала, что чего-то не хватает.
«Не будь жалкой, – подумала Макензи, ложась в постель и надеясь, что сон скоро её накроет. – Это как слова из заключительных сцен «Джерри Магуайера», и я начинаю себя немного ненавидеть. Возможно, меня так расстроили обвинения в сексуальном домогательстве не потому, что я разочаровалась в нём, а потому что я разозлилась из-за глупой ошибки, которую он совершил в прошлом, и которая можешь разрушить нашу жизнь теперь».
Это и пугало её больше всего. А ещё в глубине души она начинала думать, что нужно прекратить все отношения с Эллингтоном. С ним она чувствовала себя в безопасности, спокойной и любимой; но такая сильная зависимость от него наводила на мысль, что в будущем это может повлиять на её личность и, как следствие, на её карьеру. Макензи никогда не считала себя феминисткой, но также никогда не думала о себе, как о женщине, которой для полного счастья нужен мужчина.