– Да, это верно, – я с уважением посмотрела на Ивана. Несмотря на его одержимость детской мечтой, наивность и абсолютное незнание мира, котелок у парня варил неплохо. Соображает, может ведь логически рассуждать. Ему бы только на землю из облаков своих спуститься, и вполне вероятно, из парня бы вышел толк.
– А ваша мама в полицию не обращалась? – поинтересовалась я.
Иван пожал плечами:
– Она мне не говорила. Но я сомневаюсь, что она рискнет, мама всего боится, особенно полиции. Она думает, что там все люди суровые и злые, им бы только засадить в тюрьму кого-нибудь. Вот не разберутся, ее во всем обвинят и деньги стребуют. Я уверен, что она не станет никуда обращаться, скорее всего, вернется домой, и все. Будет тут работать, чтобы деньги, взятые в долг, вернуть.
– Наверно, вы правы, – согласилась я с молодым человеком. – У меня создалось впечатление, что в большом городе вроде Тарасова Вера чувствует себя скованно, не в своей тарелке. Она ведь всю жизнь в Екатериновке прожила, никуда не ездила?
– Мама о поездках мне никогда не рассказывала, – сказал Иван. – Думаю, так и было, в Тарасове она впервые в жизни. Неудивительно, что с ней такое случилось, мама от людей плохого никогда не ожидает. Даже когда родители ее выгнали из дома, она зла на них не держала, хотя ей и было трудно, грустно и одиноко. Она ни с кем ведь больно не общается, у нас гостей никогда не бывает. В основном мы вдвоем с ней разговариваем, привыкли так. У нас с ней этакий обмен знаниями выходит – мама рассказывает о литературе, писателях, поэтах, а я ей – о географии. Хотя я к литературе школьной равнодушен, но мама умеет интересно рассказывать, она же учитель. У нее на уроках всегда дисциплина, и не потому, что она на детей орет, а потому, что им ее слушать нравится. Есть один класс в ее школе – 5-й «А», – так с ним вообще другие учителя не знают, что делать: на уроках на ушах стоят, жвачками плюются, на преподавателей внимания не обращают. Зато на русском и литературе – тишина, порядок. Мама говорит, что, если они домашние задания не выполняют, она им на уроках помогает их сделать, да так, что всем интересно становится. Я вот с детьми работать не смогу – как представлю этот бедлам, жутко становится. Хорошо, что в педагогическом факультета географии у нас нет – выучился бы я на преподавателя, и потом что? В школу идти боюсь, так бы и не работал по специальности.
– Но рассказчик-то вы хороший, – заметила я. – Мне, например, интересно было вас послушать.
– Так это когда я с одним человеком общаюсь, – пояснил Иван. – Перед аудиторией теряюсь, даже если все слушают и сидят молча. Я и в школе с докладами выступать не любил, ну да там никто и не слушал.