В девять тридцать вечера Мишель, предварительно проехав на машине мимо своего дома, позвонил по телефону хозяйке, и, как ему показалось, в ее ответах и ее голосе чего-либо настораживающего не заметил. В лаборатории Род ничего предосудительного тоже не обнаружил, аккуратно запер ее, быстро уложил необходимое в чемодан и, вручив старушке хозяйке деньги за два месяца вперед, сообщил ей, что с семьей летит в Италию. Мишель уже присел на диван и мысленно просчитал до тринадцати — это было давней привычкой и вроде бы приносило удачу, — когда раздался телефонный звонок. Первым порывом было не отвечать. Однако долг, закон профессии обязывал. И как только Мишель снял трубку, еще не успев ответить, услышал надрывистый, свистящий голос заместителя Пятого.
— Мишель? — И, убедившись, что его слушает именно тот, кто ему нужен, почти закричал: — Немедленно выйди к подъезду? Сделай так, чтобы старуха меня не видела! Я из автомата на углу. Скорее?
Услышав гудки, Мишель заторопился, открыл парадную дверь и… заместитель Пятого, весь измазанный кровью, буквально свалился Роду на руки. Мишель вволок его в дом, тихо закрыл дверь, поднял его на руки и поспешил по лестнице на второй этаж. В гостиной своей квартиры, сдернув скатерть со стола и бросив ее на диван, Мишель уложил корчившегося от боли раненого коллегу и спросил:
— Что стряслось? Где машина? Пятый в деле?
— Нет, ждет звонка. Машину, всю в кровищи, простреленные окна и кузов, бросил на площади Морелия. Не ходи! Там компромата нет. Погорел! Как швед под Полтавой! — заместитель Пятого говорил с трудом, у него были пробиты левая рука — она висела как плеть, и легкое — оно свистело. — Сын меня ждет в Москве! А как выжить?
Мишель сорвался с места, принес два махровых полотенца, туго обтянул ими грудь раненого, сорвал с себя галстук, смастерил перевязь, заложил простреленную руку в нее, нашел бинт и туго перевязал бицепс.
— Коньяк есть? Стакан! — попросил заместитель резидента и, пока Мишель наливал, с трудом продолжал: — Это конец! Даже если выдюжу. Провал! Вербовал генерала. Мексиканец шел с охотой, деньги взял, а как дело дошло до подписки, заартачился, стал грозить полицией, — тремя глотками опорожнил стакан, застонал. — Схватился, понимаешь, за пистолет. Я выбил, и, кажется, зубы тоже. Выскочил во двор, но его адъютанты… В руку сразу, а в грудь уже по дороге. Чудом оторвался. Помог Испанец на «скорой»… — закашлялся кровью, побледнел и потерял сознание.
Ситуация сложилась — в Академии не придумаешь! Следовало принимать решение и меры, немедленно уходить. «И ведь Пятому сейчас звонить нельзя! Я абсолютно не знаю деталей. Все самому: и решать и делать. Скорей! Думай! Работай головой! Скорее! Но что? Спокойно, майор Серко. Ты же никогда не думал, что разведчик — это диппаспорт. Латышу? Нет, не дело. Нельзя. Опасно и неграмотно. К Кристине в пустой дом? Там… там… А нет, еще лучше, ну конечно Же лучше в дом к дипломату! Решаю! Промедление — тут и мне конец!»