– Хорошо тебе говорить. – Опалин понимал, что злиться нельзя, и все же начал сердиться. – Ты мать Саши Деревянко из петли не вытаскивал…
– Нет. Зато я много других разных вытаскивал и из воды спасал. – Селиванов вздохнул. – Жалостливый ты, Ваня. Это хорошо. Но плохо. Хорошо – потому что без жалости человек ничего не стоит, а плохо – потому что жалость твою будут пытаться использовать в своих целях. Вот и Парамонов…
– Да что ты против него имеешь?
– Ничего. Я просто знаю ему цену. Он использует тебя – и даже не скажет до свиданья. Это не тот человек, с которым можно сотрудничать. Он вообще не понимает, что такое сотрудничество. Он хотя бы рассказал тебе обстоятельства дела?
– В смысле, убийства Гриневской?
– Ну да.
– Рассказал. И отвез на место. Если тебе интересно…
И Опалин, порой увлекаясь лишними деталями, пересказал своему коллеге все, что он увидел в доме, а также выводы, к которым он пришел.
– Я уверен: там где-то есть потайной ход. Но Парамонов даже не хочет его искать. Он не понимает, почему тогда столько времени прошло между моментом, когда Броверман передал бандитам чертеж хода, и налетом.
– Землетрясение, – буркнул Селиванов, немного поразмыслив.
– Что? – Опалин поглядел на него расширившимися глазами.
– В июне было землетрясение. Возможно, часть тайного хода обрушилась, и ее пришлось восстанавливать. Это, конечно, в том случае, если ход действительно существует.
– Вася! Но ведь это же все объясняет! – в восторге прокричал Опалин.
– Нет, не все. И вообще, твой ход – чепуха, мелочь. – Молодой человек поморщился. – Меня куда больше беспокоит главарь, который устраивает налет на охраняемый дом, убивает людей и бесследно исчезает. Смотри, ведь у вас с Парамоновым до сих пор нет ни одной зацепки.
– Как ни одной? Мы нащупали связь между убийством архитектора и налетом, установили личность Щелкунова, установили, что он зарезал помощника оператора…
– А Щелкунов был из банды Сени Царя, верно?
– Да.
– Парамонов его проверял? Я про Сеню Царя. Да, был суд, его приговорили к расстрелу. Но я не помню, привели ли приговор в исполнение.
Опалин задумался.
– Ты хочешь сказать, что Сеня Царь…
– Не мог ли он попасть под амнистию, – промолвил сквозь зубы Селиванов. – Я смутно припоминаю, что Петрович как-то раз зудел… Он кого-то из подельников Сени взял в Москве, ну и разговорил его… Я уже деталей не припомню, но Петрович вроде удивлялся, что Сеню не расстреляли.
Петровичем звали одного из сотрудников угрозыска, чье имя было Карп, а фамилию вспоминали только для служебных надобностей. Он не хватал звезд с неба, но был въедлив, методичен и вдобавок ко всему обладал прекрасным каллиграфическим почерком.