Его собеседник усмехнулся и почесал щеку.
– Как узнал?
– Да по портретам догадался. У тебя иногда выражение – один в один как у твоей матери. А если у портрета твоего отца убрать усы, сходство сразу бросается в глаза. И я был не первый, кто понял, кто ты такой. Но тот человек выбрал себе неподходящего собеседника, который решил, что речь идет о Царе. – Опалин вздохнул. – Окончательно я убедился, что прав, когда вспомнил кое-какие слова, которые ты употребляешь. Говоришь «горничная», а не «домработница», это вроде мелочь, но сразу понятно, что ты не отсюда… На пароходе приплыл?
– Ну да.
– Зачем?
– Моя сестра болеет, нужны деньги на операцию… и вообще… А мать незадолго до смерти спрятала где-то в доме свои драгоценности. Но она умерла и не успела нам сказать, где именно.
– И ты хотел их найти?
– Хотел.
– И что?
– Да ничего. Я с трудом отыскал потайной ход, но там все было завалено. А в самом доме жили сторожа, потому что его сначала хотели передать под санаторий. В общем, не получилось у меня туда пробраться… а потом Винтер вбил себе в голову, что будет там снимать. И я решил остаться и посмотреть, не удастся ли позже найти тайник. Но его обнаружили при ремонте, и украшениями завладела Гриневская. Видеть ее в драгоценностях моей матери было не слишком… приятно, но я ее не убивал.
– Знаю, – сказал Опалин и повернулся к Вере Ильиничне. – Вы ведь сразу его узнали, когда я его к вам привел? Даже таз выронили. И потом он будто бы помогал вам с посудой, хотя за это время можно было перемыть… не знаю… все тарелки в Гурзуфе…
– Нам было о чем поговорить, поверьте, – сказала Вера Ильинична сдержанно. – И что обсудить.
– Меня, например?
– В том числе.
– Можно спросить? – вмешался Иван Ильич. – Ваня, что вы собираетесь предпринять?
Но Опалин не успел ответить, потому что Кеша неожиданно выхватил пистолет и выстрелил.
Выстрелил в Сеню Царя, который, приподнявшись на локте, целился в Ивана.
Вера Ильинична испуганно вскрикнула.
– Уберите оружие, барон, – буркнул Опалин. – Вы пугаете дам.
– Ваня. – Светлые глаза сверкнули. – Не надо со мной так говорить.
– А как с тобой говорить? Запутался я. Недавно вон детей больных из здания выносил – нормальным человеком казался. А сейчас, – Опалин покосился на трупы бандитов, – пятерых застрелил, а ведешь себя так, словно ничего не случилось.
– По-твоему, я должен о них сожалеть?
– Теперь, когда они никому больше не могут навредить? – усмехнулся Иван. – Почему бы и нет?
– Шутишь? – настороженно спросил его собеседник.
– Шучу. – Опалин вздохнул. – Как твою сестру-то зовут?