Когда с макияжем было покончено, а Жанна направилась в ванную смывать с рук остатки тона и румян, Юля вошла следом.
— Мои вам соболезнования, — произнесла Юля ровным тоном.
Жанна бросила на нее острый взгляд и прищурилась.
— По поводу?
— Говорят, ваш друг погиб.
— Да ну? — усмехнулась Жанна и добавила желчным тоном. — А что еще говорят?
Юля уже понимала: Колчина на контакт не пойдет, но из упрямства хотела «дожать», вывести на откровенность, надавив на сокровенное «женщина женщину лучше поймет», удивляясь проснувшемуся внутри инстинкту преследующего добычу хищника. Уйдя из профессии репортера, сменив полуголодную, азартную охоту на сытое существование, она словно растеряла часть себя, металась в клетке обыденности, и оттого охотно ввязывалась в расследования Шмелева, результат которых ей, в общем-то, был не нужен. Разве что этот азарт, как у игромана, пропади он пропадом!..
— Ну, зачем вы так? — притворно смешалась Юля и развела руками. — Я же от всего сердца…
— Да бросьте, Юлия, — скривилась Жанна, и ее монгольские скулы напряглись, а раскосые глаза превратились в узкие щели. — Репутация у каждого есть. У меня, у вас, у вашей бедной родственницы. — «Бедную родственницу» она словно выплюнула, нисколько не скрывая презрения. — Про нее вот ничего сказать не могу, впервые вижу, а вот о вас кое-что бы сообщила, да боюсь, в этом случае без чаевых останусь.
— А вы не бойтесь, — жестко сказала Юля. — Не обижу.
Теперь политесы были ни к чему. Игра «добрая хозяйка-гостья» разбилась вдребезги, не успев начаться. Обе моментально перестроились, отбросив попытки сыграть в кумушек-сплетниц, превратившись в соперниц, с обоюдоострыми клинками отточенных языков. И если хозяйка еще пыталась как-то смягчить свои реплики, Жанна сознательно рубила с плеча, стремясь обидеть как можно сильнее.
— Да? Ну, ради бога, — скривилась она. — Я же знаю, что обо мне говорят, и потому мне нет смысла рассчитывать на сочувствие. Только и вы ничем не лучше. Вы в курсе, что считаетесь едва ли не главной сукой среди жен наших бизнесменов?
— Боже, какая честь! — усмехнулась Юля одними губами. Жанна фыркнула.
— Муж у вас, крутой, конечно. И наши богатеи его уважают. А вот вас — побаиваются. Я это не раз слышала краем уха. Никто с вами лишний раз не хочет связываться, потому что по слухам, вы вообще на голову отмороженная, ничего не боитесь, и с конкурентами очень грязно играете. Думаете, что неубиваемая, верно?
— Надо же! — Юля небрежно отодвинула Жанну в сторону и уселась на краешек ванны. — Никогда бы не подумала. Ну, раз у нас, девочек, пошел такой откровенный разговор, может, скажешь, кому мог Панарин так досадить?