— Так я, значит, старый и больной, и меня девушки не любят? Ща проверим!
Я поволок Машку в воду, уронил в пену прибоя. Машка визжала.
— Не любят? — спрашивал я, бултыхая ее в брызгах волн.
— Любят, любят, — кричала Машка, выныривая и отплевываясь.
Я плюхнулся рядом. Она сразу залезла на меня, схватила за шею.
— Очень любят, — и макнула мою голову в воду. Я чуть не захлебнулся. Вскочил, врезался спиной в какую-то тетку. Тетка заверещала по-немецки.
— Гитлер капут! — крикнул я и потащил Машку на глубину.
— Русиш швайн! — донеслось мне в спину. Машка висела на мне.
— Очень любят, — повторила она, отцепилась от меня и крикнула: — Я к берегу.
— Маш, я быстренько туда и обратно.
Она согласно махнула рукой, я поплыл.
«Ду, дид, дан, райт, роут, риттен», — выдыхал я в воду, загребая кролем.
«Квадратики тебе нужны, — думал я, плывя обратно. Вспомнил о гантелях, закинутых за диван. — Будут тебе квадратики. Через полгода будут».
Возвращаться в Москву не хотелось до слез. Две недели пролетели в три дня.
— Мы ведь поедем на море еще? — сто раз на день спрашивала Машка.
— Обязательно.
— Сюда же?
— Зачем сюда? В другое место. Мир большой, морей и океанов много, смысл в одно и то же место ездить? Придумаем куда.
— Я хочу сюда, здесь очень клево.
— Машунь, хочешь сюда, поедем сюда. No problem.
В Москву Машка заставила тащить этот огромный орех.
— Машунь! На фига нам нужна эта черная задница? Давай не попрем, — просил я.
Ребенок был неумолим,
— Хочу райский плод.
— Какой, на фиг, райский. Обычный кокос. За него пошлину платить надо.
— Хочу!
— Блин!
— Хочу!
— Черт с тобой. Покупай.
— Вот этот, — Машка ткнула пальцем в самый большой.
— А-а! — закричал я.
— Сертификат для таможни, — протянул нам красивую бумагу улыбающийся продавец.
— Еще за перевес платить, — вздохнул я.
Москва встретила холодом и дождем, весна была поздней. После пляжа это было особенно противно.
Пока ждали багаж, я заказал такси. Потом мы сидели в кафе, я пил чашку кофе, Машка зевала рядом, обнявшись со своим кокосом. Перелет был, конечно, утомительным. Вдруг Машка чихнула.
— Не заболела бы ты у меня в таком холоде, — подумал я.
Я только поставил пустую чашку, как позвонил таксист и сказал, где стоит машина.
В такси Машка заснула, я тоже клевал носом и думал об Аркадии. На душе было погано.
Машка все-таки заболела. Горло, сопли, кашель, температура.
Я поил ее горячим молоком с «Боржоми», чаем с медом и малиной, натирал спину и грудь барсучьим жиром. Таблеток не давал. Я вообще за немедикаментозное лечение. Мы полоскали горло содой с йодом, страдали, болели, слушали мои сказки. И постоянно лезли ко мне обниматься и целоваться.