– Ничего, – отвечаю я. – Просто полежу минутку и потом к вам вернусь.
Мама не сразу отходит от двери.
– Ладно, – говорит она. – Если тебе что-то нужно, я внизу.
Но мама при всем желании не может предоставить то, что мне нужно. Она не может вернуть к жизни Мику, не может заставить меня ее забыть. Она не может ничего переделать. Не может переделать меня.
Позже Мика забирается ко мне на кровать и садится рядом.
– Я не могу поехать в Японию, – говорит она.
– Я знаю, – отвечаю я. – Знаю.
И это значит, что я сама не могу поехать. Как можно оставить здесь сестру?
– Вы все занимаетесь чем-то без меня, – говорит она. Ее глаза огромны. – А что если он лучше меня? Я имею в виду Коджи. Вдруг ему лучше будет даваться музыка и все обо мне забудут? Он будет играть концерты, как раньше играла я.
Я глажу ее по волосам.
– Мика, ничего подобного не будет. Никто тебя никогда не позабудет.
– Тогда почему обо мне никто не говорит?
Я набираю в легкие побольше воздуха:
– Мама и папа говорят о тебе. А я… Мне кажется, я не могу говорить о тебе, раз мы с тобой до сих пор разговариваем. Понимаешь?
Я не рассказываю ей о глубоко засевшем во мне страхе. Боюсь, что, если заговорю о ней в прошедшем времени, она исчезнет и я больше никогда ее не увижу. Такое объяснение представляется мне лучшим. Она кивает, как будто понимая меня.
– Я здесь, рядом с тобой. Здесь и сейчас, – говорю я.
– Не хочу, чтобы ты уезжала. – Ее голос дрожит. – Никогда. Ни в Японию, вообще никуда. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом.
– Но Мика… Я…
– Прошу тебя. Пожалуйста, останься со мной.
Я не могу ей отказать. Никогда не смогу сказать «нет». Поэтому и остаюсь. Остаюсь, и мы с моей сестрой играем в шахматы. И я поддаюсь ей. Она выигрывает. Так уж повелось.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО по пути на кухню меня окликает папа:
– Рейко, ты не могла бы на секундочку заглянуть ко мне в кабинет?
Кабинет моего отца – это и мастерская инженера, и библиотека. Здесь стоит огромный стол, усеянный листками для заметок, дощечками с рядами уравнений, мерцают подключенные к компьютерам огромные мониторы, которые он сам сконструировал, стены закрывают книжные полки.
А еще здесь есть диорамы. Папа их просто обожает. Больше всего ему нравятся настоящие, профессионально изготовленные диорамы, такие как в Музее естественной истории в Нью-Йорке, но вообще он и сам любит мастерить диорамы более скромных размеров. Для него это хобби, как для кого-то собирать модели самолетов. Вдоль книжных полок рядами расположились диорамы – результат трудов долгих лет. Они отображают разные эры. У папы даже хранятся диорамы, которые мы с Микой и Коджи сделали своими руками еще в детстве. Они гордо выставлены на передний план, как у многих родителей, желающих продемонстрировать художественное дарование своих детей. Думаю, для папы они и есть произведения искусства.