Было время, когда конюх тотчас бросался к нам со всех ног, чтобы увести лошадь, заслышав тон моего голоса. Было время, когда замок полнился придворными, историками и советниками, готовыми платить за самые ничтожные слухи о принце Рэне, наследнике трона Эмберфолла. Было время, когда королевская семья недовольно хмурилась из-за моих выходок.
Сейчас же здесь только я и Грей.
– Я оставил следы человеческой крови по пути из леса, – говорит Грей, не обращая внимания на мой гнев. Он привык к этому. – Конь был хорошей приманкой до тех пор, пока вы не учуяли стадо оленей в южной части ваших владений. Мы довольно далеко отошли от деревень.
Это объясняло состояние Железного сердца. Сегодняшней ночью мы проделали большой путь.
– Я возьму лошадь, – говорю я. – Скоро взойдет солнце.
Грей протягивает мне поводья. Последний час всегда самый тяжелый, полный сожалений об очередном провале. Как всегда, я всего лишь хочу со всем этим поскорее покончить.
– Особые пожелания, милорд?
Поначалу я легкомысленно давал свое согласие, внося уточнения по поводу блондинок и брюнеток, пышной груди, длинных ног и осиных талий. За девушками я ухаживал, спаивал их, а когда очередная не влюблялась в меня, замена ей находилась очень легко. В первый раз проклятие казалось игрой.
«Найди мне девушку в твоем вкусе, Грей», – говорил я, смеясь, словно искать девиц для принца было привилегией.
А затем я изменился, и чудовище промчалось по замку, оставив после себя море крови.
Когда начался первый сезон, я остался без семьи и без слуг, если не считать шестерых стражников, двое из которых были серьезно ранены. К третьему сезону остался только Грей.
Начальник стражи все еще ждет моего ответа, и я встречаюсь с ним взглядом.
– Нет, командор, никаких пожеланий. Любая подойдет.
Я вздыхаю и веду лошадь в конюшню, но по пути останавливаюсь и оборачиваюсь:
– Чью кровь ты пролил в лесу?
Грей поднимает руку и задирает рукав. Из длинной ножевой раны все еще алой струйкой сочится кровь.
Я бы приказал ему немедленно перевязать руку, но рана исчезнет уже через час, когда солнце взойдет окончательно. Вместе с порезом Грея исчезнет кровь с моих рук и пена с боков лошади. Брусчатка нагреется под теплыми лучами раннего осеннего солнца, а мое дыхание больше не будет вырываться из груди туманными облачками.
Девушка исчезнет, и начнется новый сезон.
Мне снова будет восемнадцать. В триста двадцать седьмой раз.