– Почему? – прошептал Дойтен.
– Чтобы сна не лишиться, – на мгновение скривилась в гримасе боли женщина.
– Вот я его, кажется, и лишился, – покачал головой Дойтен.
– То, что затеял… Брайдем в Стеблях… – Ийле на мгновение задумалась, – или не Брайдем – обеспокоило кое-кого. Хотя тут в Дрохайте мы привыкли и к собственным бедам. Ведь четыре года назад, Клокс, ты не просто так приезжал сюда дважды. Или думаешь, что мало кого интересует это слепое пятно на лице Арданы? Вы могли бы жить здесь, разбирательств бы хватило. Но нынешние беды в основном связаны именно со Стеблями. Думаю, дело в ребенке. В ребенке, который или должен, или не должен попасть в Приют Окаянных.
– И который имеет собственные понятия об этом? – спросил Клокс. – И о тех, кто хочет его остановить, и о тех, кто хочет остановить тех, кто чинит ему препятствия?
– Не знаю, – пожала она плечами. – У меня есть некоторые предположения, возможно я узнаю что-то в ближайшие дни или часы, но надо признать, что ребенка этого с полной уверенностью я не определила, чем немало удивлена. Не думала, что такое возможно. Выходит, есть надежда, что его не найдет и Алаин. Хотя, если бы я нашла его, все равно не сказала вам, но скажу честно, не нашла. Хотя кое-что и разглядела. Вот, отметила девчонку, потому что это великая редкость – магическая пустота. Изредка рождаются дети вовсе без магического проблеска, но магия, которая всюду, рано или поздно пропитывает их. Пустота Доры, возможно, обратная сторона ее стойкости, тоже своеобразный талант. Или же она как черный омут вроде маленького Дрохайта. А так-то… И Ран, и Казур одарены, но они не настолько ярки, чтобы из-за них устраивать блокаду Дрохайта и преследование их. Хотя, великие костры всегда разгорались из крохотных искр. Впрочем, и невеликие тоже.
– Ты не могла ошибиться? – спросил Клокс.
– Могла, – скривила она губы. – Магию можно скрыть, умалить, затаиться в ее тени. И Ран, и Казур, да и еще кто-нибудь вполне могут быть скрыты не только амулетами, но и собственным умением, рисунками на теле, заговоренной одеждой. Особенно в Дрохайте. Выходя из тьмы на свет, на какое-то время становишься слепым. Да и не прорицательница я. Но одно точно – и те, кто пытается остановить этого ребенка, и те, кто защищает его от первых – они враги. Но не враги друг другу. Их противостояние – это… так. Мелкие распри.
– А чьи они тогда враги? – вытер пот со лба Клокс.
– Враги этой земли, – понизила она голос. – Мои враги. Ваши враги. Враги этого города. Если угодно – враги святого Нэйфа.
– Черный Круг? – прошептал Клокс.