Я выдохнула и направилась в угол, где бушевали тихие, но нешуточные по накалу страстей разборки. Заметив меня, оба синхронно замолчали.
– Нам пора, – сообщила я.
– Иду, – кивнула Соня. Ткнула пальцем Арсению в грудь и прошипела: – Гад ты редкостный…
Тот снова сделал честные глаза, она махнула рукой. А хорошо у него получается… Почти как у котиков. Которые только что стащили у хозяев лакомый кусок и слопали. Странные у меня ассоциации!
Палата была светлой, просторной и больше напоминала номер в отеле: широкая кровать, шкаф с вереницей пустых вешалок, круглый столик, на котором стояла полная ваза блестящих, будто восковых яблок. За отдельной дверью обнаружился туалет и душевая с безумным количеством поручней, плюс жужжащий сушильный ящик. Жить можно. Соня оттянула воротник пушистой розовой кофты, которую добровольно никогда бы носить не стала, и опустилась на кровать.
– Годится! – оценила она, пытаясь рассмотреть, что видно из окна. По другую сторону вычурной решетки раскинулся парк. – Надолго и основательно я застряла. Вернуть дееспособность получится лишь через суд, а моя дорогая тетя опекунство надо мной передала сама догадайся кому.
– И что с этим делать? – выдавила я, слабо понимая, очень ли все скверно.
– Я же не юрист. В любом случае не хочу злить Совет и собираюсь быть паинькой. Неплохо ведь получается, а?
Соня невинно взмахнула ресницами и упала на подушку, устало вздохнув. Присев с краю, я накрыла ее найденным в углу кровати пледом в трогательные ромбики, и тихо спросила:
– Блок и остальное… из-за того, что Анита сделала?
– Не только, – отвела она глаза. – Я и сама прекрасно справилась. Та сила из Потока… как бы это сказать… убивает постепенно.
Убивает? Ничего себе! Знать об этом и использовать ее… Нет слов!
– Поэтому занятые ими тела быстро выходят в тираж, – как-то отстраненно пояснила Соня. – Ресурс организма исчерпывается за несколько недель или месяцев, смотря как усердствовать.
А может и за несколько часов, если с телом не повезет. Вчера убедились.
– Что знает Совет?
– Основную версию, – уверила Соня и украдкой подмигнула. – Без личных подробностей.
Ясно, об Эсте она им не говорила. Уже хорошо.
Занялся рассвет. Сквозь прозрачную занавеску проникли косые лучи, засветилось оконное стекло. Яблоки блеснули гладкими боками, насыщенно красными, словно в краску окунули.
– Почему ты мне не рассказала? – Слова вырвались наружу, без возможности забрать их назад. Соня приподнялась на подушке, выгнула бровь. – О Паше и границе.
– Ого, – вспышку удивления догнал протяжный свист, – он тебе признался? Серьезно?… Во дает.