– Чего поднабрался? – Сразу стал серьёзен Аким.
– Точно, выпил, а я думаю, чего ты расшутился то, обычно слова от тебя не дождёшься, а тут гляньте на него – шутит он. Шутник.
– Ну, выпили малость, – признался Аким.
– Старые дружки, значит, старьё-быльё вспоминали?
– Ну, вспомнили что-то.
– Ладно, во сколько быть на пристани?
– В три, Юра, рыбаки в болото идут.
– Ясно буду, я, наверное, «Тэшку» (Т-20-10, стандартная, двадцати зарядная, десятимиллиметровая армейская винтовка) возьму. На всякий случай, ты то свой дробовик возьмёшь?
– Нет. Двустволку, там не воевать, там, разве что, зверьё бить придётся. Кстати, Юра, ты захвати запасной двигатель с винтом. Я подумал, что у сома гон начинается. Он сейчас злой будет.
– Понял, возьму, давай, до завтра.
Аким встал как обычно, в половину второго. Думал тихо уйти, как обычно. Вот только Настя уже не спала, сидела на кровати рядом.
– Ты чего вскочила?
– Провожу. – Ответила жена.
– Я ж не в призыв ухожу, я ж на охоту, а ты тут чуть ли не прощаешься. – С упрёком говорит Саблин.
Сидя на кровати, натягивает своё армейское бельё. «Кольчуга» плотно прилипает к телу. Она долго держит температуру, у неё продольные капилляры, в которых хорошо расходиться и сохраняется охлаждающий газ.
– Покормлю, – тихо и без обычного гонора сказала жена и добавила: – Вон эту «кольчугу» свою натягиваешь, а говоришь, что на охоту идёшь.
– Да хватит уже, «кольчугу» беру, чтобы не париться, там, на юге, уже сорок пять днём будет.
– Молчу я, молчу. – Она тихо встаёт и идёт на кухню.
Он, прямо в «кольчуге» не экономя воды, плещется в душе, воду почти холодную делает, чтобы бельё температуру нужную набрало. Потом идёт к детской, там дети все спят, кондиционеры шуршат, в комнате не жарко. Всё нормально. Всё как обычно. Он подошёл к маленькой, у неё сползла маска. Аким её поправил. Наталка не проснулась, а он, наверное, и хотел, чтобы хоть глаза открыла. Ну да ничего, спи дочка, скоро вернётся батька и займётся твоим здоровьем, уж батька постарается. Если дядька Савченко не врёт, будешь ты здорова.
Он пошёл на кухню завтракать, а Настя так сидела рядом, смотрела, дура, так, словно прощалась. И напоследок ляпнула:
– Может, не пойдёшь? Не хочу, чтобы ты уходил. Нехорошо на душе.
Ему аж есть расхотелось, надо же так в дорогу провожать, вот одно слово – дура. Лучше бы спала.