Не в благородстве дело. Представить, что князь станет сам лечить наложника, подарит ему свободу, придет справиться о здоровье — трудно, но можно. Но вот искренне оберегать его спокойный сон?! Как и все остальное… Под взглядом Гнева Небес Аман опускался на колени, от взгляда Амира — его возносит на вершину мира!
И до того занимавший добрую половину его помыслов, образ мужчины будто выжжен был на опущенных веках: обжигающая кофейная горечь глаз, в которой дразнящая цитрусовая кислинка сменяется ароматом специй над открытым пламенем. Соразмерные крупные черты, чувственный (милосердный Аллах, он в самом деле произнес это слово?!) рот в обрамлении аккуратной бородки, вороным крылом ложится на широкие плечи тяжелый сатин прядей. Движения исполнены уверенной грации опасного хищника с оттенком величия в осанке, влекущей мужественной силы и ее осознания…
Амир… — юноша покатал на языке имя, придирчиво пробуя его на вкус, и поймал себя на крамольной мысли: каково это, быть с таким мужчиной? Вряд ли князь разделяет предпочтения наместника на ложе…
Однако необычайно острое разочарование быстро вернуло Амани с небес на землю, и юноша посмеялся над собой, жестко встряхнувшись всяческих мечтаний — солнце уже клонилось к закату, а кроме Сахара и Луджина никто у него не появлялся. Непривычная окрыленнось сменилась обычной маской ехидства и язвительности.
В самом деле, не слишком ли много чести, бегать за ним, трястись и дежурить у постели, не умирает ведь в этот раз! Ведя неспешную беседу о том, что происходило в крепости, Аман все же не удержался и ядовито бросил вскользь, что князь, вероятно, очень занят с гостями.
— Джавдат и его люди уехали еще засветло, — простодушно заметил Луджин, — хотя князь Амир действительно отправился с ними.
* * *
Испытанная волна необъяснимого облегчения пугала своей силой, и, запрещая себе думать, чем оно вызвано, юноша порадовался, что без всяких уловок у него будет пара дней, чтобы привести мысли и чувства хотя бы в некое подобие порядка. Тем более что спешный отъезд вызывал смутное беспокойство, а юноша привык доверять своему чувству опасности. Подумав, и по некоторым оговоркам Сахара, отсутствию Кадера, он предположил наиболее близкое к истине объяснение — терпение князя Амира истощилось, и он решил разобраться с родственничком всерьез, перед кланом и Советом. Так что скорого возвращения Амира Амани не ждал, а зря!
Не ждал он и того, каким оно стало: против обыкновения, князь не ворвался к своему Нари, едва сойдя с седла, с каким-нибудь очередным безумным подарком, и о его возвращении юноша узнал от того же Сахара, случайно столкнувшись с ним в коридоре. Следующая новость заставила кровь отхлынуть от лица: