Или просто рана на самом деле куда серьезнее, чем сказал Сахар? — Аман сам не понял, в какой миг он уже оказался у дверей в покои князя, с напускной небрежностью оправдывая себя тем, что всего лишь хочет до конца разобраться в сложившемся положении, пока еще не очень поздно.
Его видели, но Ихаб не стал вмешиваться, когда Амани тенью скользнул меж приоткрытых створок. Комнаты были погружены в полумрак, чтобы не мешать отдыху их хозяина, и сердце юноши забилось быстрее: значит все-таки второе!
Аман медлил. Его опасения на счет немилости — не оправдались, к счастью. Мужчина очевидно спал, и беспокоить его не было необходимости… И все же что-то не давало отступить, отправившись безмятежно наслаждаться ужином. Амир был ранен из-за него, ведь мог попросту отмахнуться от нападок, заявив, что он — князь и повелитель, танцор — дар ему, и обращается он с этим даром как ему угодно. А вместо этого Амир позволил ему быть самим собой, не наступая на горло гордости.
И теперь, убедиться, чем он может помочь — самое малое, чем возможно ответить на такое… Амани приблизился бесшумно, и наклонился над постелью, отмечая темные пятна на повязке на плече. Протянутая рука в последний момент замерла, но отдернуть ее юноша не успел: на запястье сомкнулись горячие пальцы.
Аман поднял голову и наткнулся на внимательный взгляд повернувшегося мужчины:
— Нари?
Мысли метались, не в силах подобрать хоть сколько-нибудь подходящее объяснение своему поступку. Когда молчание затянулось, Амир неожиданно усмехнулся в растерянные черные очи:
— Значит ли это, что моя жизнь все-таки имеет для тебя значение?
Вопрос подействовал на Амани подобно пощечине, приводя в чувство.
— Разумеется! Ведь от жизни господина зависит и моя собственная! — он резко дернул руку, тщетно пытаясь высвободиться.
— Ах, так?!
В мгновение ока Аман оказался распростерт навзничь на постели, в то время как мужчина нависал над ним, опираясь на локоть здоровой руки и придерживая уже оба запястья юноши. Близость полуобнаженного крепкого тела, собственная уязвимость и тот отклик, который она немедленно вызвала в нем, — заставили Амани рвануться еще отчаяннее.
— Вы обещали, что никогда не станете действовать силой! — яростно прошипел юноша уворачиваясь от прикосновения губ.
— Не совсем, — поправил его Амир и улыбнулся, когда поцелуй у ушка заставил Амани беспомощно втянуть воздух. — Я говорил, что ты придешь сам… Ты пришел!
Аман замер, ошеломленно распахнув глаза, а затем отвернулся, с горечью закусив губу: верно говорят, добрые намерения как раз до добра не доводят! Так попасться… А возразить было нечего.