– Вот ее, – в мою сторону небрежно махнули рукой, – конкретно эту девицу зачем ты привел в дом?!
А нет, все правильно. Это про меня.
– Жить, – ответил Беня и, сделав несколько шагов, снова встал рядом со мной, приобняв за плечи. – Это… любовь, мама.
Дела-а-а…
А я еще думала, он играть не умеет. Вон как старается ради ближайшей родственницы.
– Ты не можешь так поступить с нами! Слухи дойдут до королевы… Это позор! Ты не знаешь, но мы с отцом навели справки, она… она… – Миссис Осборн замахала на себя платочком, собираясь с духом, и наконец сказала это: – русская!
Бенедикт чуть отодвинулся и пристально посмотрел мне в глаза, после чего выдал новый перл:
– Тогда не зря говорят, что русские девушки – самые красивые.
И снова я забыла, как дышать. Буквально на две секунды пол ушел из-под ног, и стены куда-то отодвинулись, и потолка не стало. Только Беня по-прежнему стоял рядом, а я тонула в бездне его глаз. Слава богу, миссис Осборн была на стреме.
– В условиях нынешнего состояния политики, мы просто не можем позволить тебе эту глупость.
И снова на меня махнули рукой. Теперь я стала не только путаной, но и глупостью. Мило.
Глупо улыбнувшись, я вдруг вспомнила, что тоже знаю английский и решила этим воспользоваться:
– Так вы – мама Бенедикта?
Все смолкло. Осборны стояли, оглушенные моим вопросом, хлопали глазами и переглядывались. Глаза мамы говорили: «Она еще и идиотка», а Бенины отвечали: «Меня все устраивает». И все это молча, но очень красноречиво.
– Да, милая, – наконец сказал мой фиктивный любовник. – Это миссис Хелена Осборн. Моя мама.
– Я так рада! – склонив голову к плечу, улыбнулась шире. – Вы с Бенечкой – одно лицо. Только у вас грудь и волосы длиннее. И костюм. И туфли.
– И сумочка, – вдруг добавил Осборн, подключившись к игре.
У его мамы дернулся подбородок.
– Я хочу отдохнуть, – сообщила она. – Дорога была утомительной, а Англия встретила отвратительно. Сын, отнеси чемодан в гостиную. Я прилягу, подумаю и утром попробуем поговорить снова.
– Как в гостиную? – растерялась я.
– Мама, ты ведь никогда не оставалась у меня с ночевкой, предпочитая гостиницы, – поддержал меня Осборн. – Что теперь изменилось?
– Кое-что, – меня смерили горящим от злости взглядом. – Не волнуйся, я ненадолго!
И она с гордым видом удалилась в мою комнату. МОЮ комнату.
– А мне где спать? – спросила тихо.
– В моей спальне, – очень серьезно ответил Бенедикт. И, прежде чем я начала громко возмущаться, посылая его туда, про что приличные джентльмены и не слышали, мне закрыли рот, приложив указательный палец к губам. – Я выполню новое условие. Какое скажешь. Но мама должна поверить в наши отношения.