От незнакомого голоса кошка вздрогнула, замерла на полушаге, так и не опустив следующую лапу на пол. Ее уши застыли и встопорщились…
– А можно погладить? – задал вопрос мальчонка, уже соскальзывает со стула.
– Лучше не стоит, – предостерег, наблюдая, как шерсть вздыбливается на холке.
Для меня это был верный знак: протянешь руку – жди четыре шрама с наложением швов.
Но, кажется, мои слова ребенок воспринял не как отказ, а как не очень обязательную рекомендацию.
Я не успел даже выкрикнуть «стой», когда Сэм протянул руки к кошке. Мне оставалось только зажмуриться, понимая, что, скорее всего, сейчас будет фарш, но вместо этого услышал сдавленное «мяу».
Открыв глаза, не поверил увиденному: Виктория была сжата в тисках детских объятий и приговорена к насильственному поглаживанию.
Сэм чесал ей за ухом с таким упоением, приговаривая, что она самая мягкая и красивая киса на свете, что Виктория – даже по морде видно – офигела. А спустя еще минуту заурчала.
Я был в шоке, потому что все время до этого был уверен, что мурчательный аппарат в эту кошку либо не вмонтирован, либо сломан и восстановлению не подлежит. Чего не скажешь о когтераздирательном.
– Это хорошо, что они поладили, – задумчиво протянул я, с удивлением ощущая вспышку ревности в глубине души.
Это, как никак, моя кошка. Я ее подобрал на улице, я выходил, выкормил и научил вновь доверять рукам человеческим. А сейчас она ластилась к пальцам совершенно незнакомого мальчишки, которого видела впервые в жизни.
– Извините, – тихо проговорила Тина, опуская глаза и нервно заламывая руки, явно испытывая дикую неловкость от ситуации.
– Не за что, – наверное, гораздо более сухо, чем надо бы, отозвался я и решительно вышел из кухни, здраво полагая, что раз она пришла сюда в качестве горничной, то однозначно справится с мытьем посуды.
В свою комнату я сбежал как в последний оплот в осажденном городе. Ту самую внутреннюю крепость, что осталось нетронутой после нашествия наглых захватчиков. Хотя какие они наглые?.. Скорее, запуганные.
Если кого и стоит проучить, то поганку Маргарет, что дирижирует этим спектаклем как кукловод.
Властительница марионеток, мать ее.
Встряхнув головой, я попытался освободиться от давящей тяжести в висках, но не преуспел. Натянув джинсы и футболку, я вышел в коридор, откопал в тумбочке второй комплект ключей отдал их Тине.
– Мы точно вас не будем тяготить?
В ее взгляде была какая-то дикая смесь безнадеги и отчаянной надежды. Притом на каком-то подсознательном уровне я понимал, что если бы у девушки был выбор, она никогда бы не пришла к незнакомому мужику вместе с очевидно обожаемым сыном.