– Сливки?
Столик был застелен ослепительно-белой скатертью, с которой почти сливались белоснежные чашки, сахарница и прочие кофейно-чайные причиндалы. Все в тон ровным красивым зубкам Варвары.
– У вас тут… весьма… на уровне, – промямлил Зимин, почему-то невольно краснея.
– Государственное учреждение культуры. – Варвара пожала плечами. – Наше министерство очень требовательно. В культуре нет мелочей, как и в медицине. Это ведь тоже здоровье граждан, только моральное.
– Моральное? – Леонид хмыкнул. – Не думал, что есть еще и такое здоровье.
– Классификация Всемирной организации здравоохранения определяет два вида: физическое и душевное, оно же психическое, но советская наука давно опередила косную западную систему и расширила понятие здоровья.
– Да, да, я понимаю. – Зимин уткнулся взглядом в чашку.
Пенка на поверхности кофе медленно плыла по часовой стрелке, образуя ближе к стенкам чашки орнамент, напоминающий дизайн олимпийской формы сборной СССР. Иностранные туристы называли его «русским узором» и скупали шмотки с такой раскраской тоннами. Естественно, в том, что пенка образовала «русский узор», не было никакой иллюзии или совпадения. Новейшие советские технологии, только и всего. При желании можно запрограммировать чашку так, что на поверхности налитого в нее напитка возникнет любая пенная надпись, например, «Слава КПСС», ничего сложного. Другой вопрос, не будет ли это выглядеть кощунственно и даже провокационно? Ведь пена – штука поверхностная, зыбкая и короткоживущая.
– Вы серьезно погрузились в свою работу, это делает вам честь.
– Простите меня, Варвара. – Леонид не поднял взгляд. – В этом история всей моей жизни. И побед, и поражений. Все из-за моей способности уходить в работу с головой.
– Разве такая целеустремленность может привести к поражению?
– В личном плане – запросто. – Зимин наконец решился коротко взглянуть Варваре в глаза.
Больше она вроде бы не «гипнотизировала». Во всяком случае, Леонид не завис. Но очарование никуда не делось. Видимо, уже подсел.
– У вас произошел разлад в семье? – Варвара будто бы спохватилась и вскинула руки. – Ой, простите! Лезу куда не следует.
– Ничего страшного. – Леонид вздохнул. – Я сам виноват. Мы прожили пять лет, и все это время работа была для меня на первом месте. Жена не выдержала и ушла.
– Как печально. – Варвара тоже вздохнула, но одновременно принялась накручивать на палец непослушный локон. – И как аморально. Разрушать ячейку советского общества из-за гипертрофированного эго.
– Нет, она… не была эгоисткой. Имелись другие нюансы.