Абсолютно разбитое состояние не мотивировало на оптимистичные мысли, но и не подталкивали к краю, сделать шаг вниз и прекратить все это. Я просто глупо таращилась перед собой. Постели, матраса или хоть какой-то тряпки не наблюдалось. Прижала колени к себе и привалилась к стене, должно быть очень давно. Тело онемело и задеревенело. Меня это не волновало. Меня, кажется, совершенно ничего больше не волновало.
Странно ведь я должна умирать от боли, как физической так и душевной. Но внутри зияла дыра, в которой не было ничего. Толи Джаззи меня вылечил полностью перед тем как умереть, толи эти стражи как-то поспособствовали моему выздоровлению. Тело не болело, на нем была мешковатая рубаха грязно-синего цвета. Это точно не из моего гардероба и не Фиссы….
Решетка пришла в движение и медленно поползла вверх. Под противный скрежет я не расслышала приближающихся шагов и двое мужчин вошли в мою камеру. Оба резко контрастировали друг с другом, даже несмотря на одинаковое обмундирование. Высокий, темноволосый, с выразительным зелеными глазами и отличной мускулатурой улыбнулся, слегка кивнув мне. Толстяк, с полным лицом и маленькими поросячьими карими глазками брезгливо поморщился. Мне было все равно куда смотреть, на вошедших или на стену, поэтому я просто так же равнодушно разглядывала своих визитеров. Тёмно-синие комбинезоны обтягивали обоих, и если на качке это смотрелось вызывающе и привлекательно, то бесконечные складки толстяка, особо подчеркивались тесной одеждой. Широкие черные пояса с тяжелыми пряжками и витиеватой бляхой были начищены до блеска. Сбоку висела кобура, а с другой стороны что-то напоминающее допотопный чехол для телефона. Поскольку телефонов в Эгзаре не было, о содержимом или назначении этого чехла, оставалось только догадываться. На рукавах блестели запонки, с таким же орнаментом, как и на бляхе, но я была не уверена, что это запонки. Ни швов, ни места стыка на ткани я так и не заметила. Оба коротко стриженые. А вот такой обуви я в Сании не видела. Это словно гриндера или армейские ботинки из моего мира. С тяжелой подошвой, в меру высокие, шнуровкой и тупым носком.
— Как твоё имя? — качок двинулся ко мне и присев на корточки, осторожно коснулся моего плеча. Внутренне я вся сжалась и скривилась от омерзения. Похоже мой пунктик на чужие прикосновения вновь давал о себе знать, вызывая отчуждение. Но я заставила себя терпеть и не подавать виду, оставаясь неподвижной. — Ты меня понимаешь? — зеленые глаза пристально всматривались в моё лицо. Я молчала.
— Не трогай ее. — голос у толстяка оказался не менее противным, под стать внешности. Низкий, визгливый и одновременно скрипучий. — Если она опасна?