Хорошо, что драться не стали. А Лир выбросил мысли о ревности из головы. Глупый какой… Да я на других мужчин разве только из любопытства смотрю, а так никого, кроме своего темного мага, темного своего счастья, не вижу. Да и к тому же — дайари. А это значит, любое прикосновение чужого мужчины обожжет мне руку.
— Она всегда так много думает? — неожиданно спросил Рокот, посматривая на Лира.
— Да, — усмехнулся мой принц.
— Рассказывай давай, оценю масштаб катастрофы, последствия которой нам всем разгребать, — сказал дракон, растягиваясь на траве и чуть прищуриваясь.
Вид у него был, как у кота, который планирует затеять охоту, но сначала решил выяснить все о повадках несчастной мышки.
— Лир, иначе сами ведь будете добираться до дворца, — возмутился Рокот. — Я вредный.
— Полагаю, полетишь быстрее ветра, — улыбнулся Лир в ответ. — Слишком сильно я хочу вернуть Ари голос. А без книги этого, увы, не сделать.
Судя по тому, как спокойно Лир упомянул о книге, а Рокот не задал ни единого вопроса, золотой обруч в волосах не простое украшение.
— Мой отец — Властелин Небес.
Неожиданно вспомнила, что мы собирались пообщаться с Араном.
— Позже, раз с ним все в порядке. Жажду рассказа.
Говорил в основном Лир, а я лишь изредка вставляла замечания.
Вот же странность! Когда Рокот был в обличье дракона, Лир не мог слышать наш разговор, а сейчас оба спокойно читали мои мысли.
— У тебя имелось два выхода: сломаться или идти до конца. Ты выбрала второй, Ариадна, — неожиданно сказал Рокот. — Другого я от русалки и не ожидал.
Мы как-то легко и незаметно перешли с ним на ты.
— Повезло тебе, Лир. Хорошая она, — добавил он.
Я смутилась. Не каждый день мне комплименты ящерицы говорят.
Лир расхохотался.
— И от кого я это слышу, заметьте! У меня хотя бы хвост не как у рыбы, — фыркнул Рокот. — Позовешь Арана?
Я кивнула.
Пока они общались, я успела пробежаться по поляне, наслаждаясь ароматом цветов и чувством небывалой свободы и счастья. И пусть эльфы прятали улыбки, особенно когда мы с Лучиком помчались наперегонки. А потом я просто легла в разнотравье, растворившись в небесной дали.
Меня нашел в траве Лир, упал рядом, притянул к себе. Долго наслаждаться видом уже не получилось, внимание переключила на мое темное счастье, все еще снедаемое глупой ревностью. И вроде бы он понимает, что мой выбор окончательный, а ничего поделать с собой не может. Перевернулся, навис, накрыл собой… И все его ласки и поцелуи стали иметь вкус снежных грез. Сладкий, желанный, навевающий счастье.
Главное, как потом найти одежду, которую он с меня стянул и забросил в цветочное море? Но эта мысль не задержалась надолго. Ничего не осталось, кроме желания двигаться в Лиром в такт, ловить его дыхание губами, сходить с ума…