Но напоследок оба все же оглянулись на замершего на стуле Юсупова, Шуйского, а также - самую малость изумленно - на Панкратова. Он что, не понимает, что война с Черниговскими все равно будет - а также со всей остальной сворой, что почувствует слабость Юсуповых и негласную поддержку Императора? Да, не сейчас, но это как с тяжелой болезнью - человек может выглядеть бодро, но уже завтра уйти в могилу… И быть заразным этой болезнью. Сейчас будет только отсрочка - словно от крайне дорогостоящего, но - увы, одноразового препарата…
- Постойте. - Заставил их замереть на полшага от выхода голос Еремеева. - На правах хозяина дома… Так неправильно. Просто уйти - и все. - С силой протер себе лицо мужчина. - Давайте я выкуплю у вас ваши доли, чтобы соблюсти приличия. Пожалуйста.
Галицкий и Долгорукий переглянулись и пожали плечами. Действительно - эти отношения было бы логично завершить сделкой, а не молчаливым уходом за порог.
- Вот, - чуть неловко из-за торопливости выгреб Еремеев какую-то мелочь из кармана и высыпал на край столешницы.
Часть копеечных монет упала и прокатилась куда-то в угол зала.
Молча подошел Долгорукий, чуть нахмурился, глядя на россыпь, и забрал себе более-менее непотертый рубль, тут же отвернувшись от стола. Галицкий не глядя сгреб пятидесятикопеечную монету и направился на выход вслед за Долгоруким.
Дверь затворилась, оставив в тишине за большим столом пятерых человек.
- Вася, ты тоже иди, - обратился Шуйский к Давыдову, занятому очень странным делом - тот методично и без единой эмоции снимал с себя ордена и медали, а затем взвешивал в ладони, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Я гусара не брошу. - Хмуро произнес тот, даже не думая сдвинуться с места.
- Вася, ты присягнул Императору. Ты должен уйти. - Настаивал его товарищ.
- Мне лучше знать, что я должен делать! - Гаркнул князь Давыдов. - Тут, в моей руке - килограмм орденов! Разве килограмм моих подвигов не стоит того, чтобы простить единожды ошибившегося гусара?!
- Василий, я уже договорился. - Прошептал из-за ладоней Юсупов, не открывая лица.
- А я не знаю, о чем вы там договаривались! Оттого вправе действовать сам, по своему умыслу! - Уже с тканью срывал с себя Давыдов ордена. - Два килограмма! Измаил, Берлин, Париж!
- Князь, успокойтесь, - посоветовал ему Панкратов, расставивший ноги и опершийся на стул с такой позой, чтобы было понятно - никуда он не уйдет. - Никто не сомневается в величии ваших подвигов и ценности их для страны. Уверен, князь Юсупов имеет ввиду совсем другое.
- Что тут еще можно иметь ввиду, а? - Сорвав уже все ордена, не найдя новых и чуть ссутулившись, произнес Давыдов. - Максима же повесят…