Полковник покачнулся от неожиданности. Забыв, что в штатском, слетел с дивана и механически взял руку под козырёк. Потом увидел лейтенантские звёздочки и лоснящееся лицо Индикоплова, знакомого из райотдела ГБ.
– Какими судьбами? – спросил Индикоплов, шумно нюхая телячеловский табак.
Полковник вспомнил почему-то папашу, как тот носил с собою два кошелька – один пустой, для друзей-товарищей, на случай, если попросят в долг, другой для себя, с деньгами.
– Дела обязывают. – Телячелов сделал вид, что не замечает интереса к его «Казбеку». – А у вас тут какие новости? Всё спокойно?
– Тыл есть тыл, какое здесь беспокойство. Самая последняя новость – из Дома ненца ненцы украли костюмы ненцев. Представляешь – ненцы из Дома ненца, разве не анекдот?
Телячелов даже не улыбнулся:
– Ну и дальше что – «украли костюмы»? Дело на похитителей завели?
– Заявление поступило в милицию. Те его перенаправили к нам, в НКГБ. Здесь как раз был Гаранин из омского Управления, он провёл оперативное совещание. В общем, целый пожар. Начальство уже забегало. Чувствую, будет дымно.
Индикоплов, видя, что с «Казбеком» не выгорело, попрощался и побежал дальше.
Телячелов загасил бычок, скуренный до картонной гильзы, и доверил его бронзовой пепельнице.
Теперь посетить Дом ненца тем более было необходимо.
Бог есть.
Виктор Львович Калягин, смотритель антирелигиозного кабинета, нисколько в этом не сомневался. Доказательств Божественного присутствия в его жизни было хоть отбавляй. Даже отмороженная нога, по Калягину, была божьей милостью. Не отморозь он ногу перед войной, не смени её, мясную, на деревянную, догнивать бы ему теперь на погосте в городе Вытегре, куда судьба занесла его на исходе 1941 года. Тогда, эвакуированный из Пушкина, он должен был по просьбе знакомого, преподававшего географию и историю, выступить на уроке в школе с рассказом о советской археологии. Должен-то он был должен, только, пока шёл на урок, споткнулся о какую-то чурку и вместо школы попал в больницу. А знакомый на том самом уроке, на который Калягин шёл, получил подарок от Гитлера – шальная пуля с немецкого самолёта убила его на глазах у класса.
Эта смерть засела в нём крепко. Почему, недоумевал он, Бог произвёл такую замену – прибрал к своим рукам не его, а человека, по случайности обстоятельств заменившего Калягина на уроке. Степан Рза на его сомнения в справедливости Господнего выбора отвечал по-человечески просто: значит, людям вы недодали то, что ещё должны им додать.
Калягин часто не понимал художника. В основном такое бывало, когда речь шла о материях, требующих особенных слов. Например, о чувстве вины. Калягин после случая в Вытегре постоянно задавался вопросом: вот есть Бог, вот есть он, Калягин. Он, Калягин, сделав что-то неправильное, чувствует иголку в мозгу. Возможно, это называется «совесть». Ну а Бог, Он вину испытывает? Вину за отчуждение от человека. Ему известно такое чувство?