– Правильно думаешь. Поможешь с разводом?
– Я съезжу в госпиталь, поговорю с комсоргом и твоей женой, потом скажу ответ.
– Вот это правильное решение.
Тут раздался гул моторов, и на посадку пошёл двухмоторный самолёт, похожий на Пе-2, видимо, это и есть тот самый истребитель-высотник, на котором и планируется провести проверку. Капитан ушёл, всё, что нужно, он узнал, конечно, не совсем то, что хотел, и сейчас будет решать мои проблемы, сам влез в них, а я направился к стоянке, куда завернул тяжёлый истребитель. Будет интересно попилотировать эту машину. На полпути меня перехватил посыльный, и я прошёл к комдиву. Тот сообщил, что время не изменилось, в десять часов вылетаем. То есть у меня час, могу идти собираться.
Я ещё полчаса почитал письма, потом дошёл до своего истребителя, забрал комбинезон, шлемофон и парашют и с ними на плече добрался до машины, которая уже была готова к вылету, заправлена и вооружена. Пилот её сначала хотел показать мне, как тут и что, но, видя, как я уверенно действую, лишь описал недостатки машины, чего она боится или не любит и чего стоит опасаться, ну и сильные стороны её. Мы с комдивом устроились в кабине, я смотрю вперёд, запуская двигатель, а он за мной, спиной по ходу полёта, проверял пулемёт задней проекции. Кстати, у него не ШКАС стоял, а крупнокалиберный УБК. Высотное оборудование мы тоже проверили, маски и запасы воздуха в баллонах.
Дали разрешение, взлёт прошёл хорошо, и я стал уходить в сторону. Обычно над этим полем на окраине Москвы лётчики набирают высоту. Я не торопился и за десять минут поднялся на девять тысяч, а, надо сказать, это уже потолок этой машины, однако я продолжил поднимать её. Полковник за спиной изредка спрашивал высоту, на двенадцати тысячах он приказал продолжить подъём. Тринадцать тысяч, четырнадцать, дальше даже мне было тяжело на этой машине, на МиГе я бы и выше поднялся. Тут я заметил, что полковник подозрительно молчит, пару раз я позвал его, но ответа не получил. Расстегнув ремни, я перегнулся и потряс его за плечо. Комдив что-то забормотал, было ясно, что он в полубессознательном состоянии. Поэтому я стал экстренно спускать машину. На десяти тысячах он пришёл в себя и уже нормально стал говорить. Мы ещё немного погоняли самолёт, снова поднимаясь на высоту, но в этот раз на двенадцать километров, и стали садиться. А я, кстати, сканером обнаружил, почему комдив сознание потерял: у него шланг воздух травил, перетёрся на сгибе, вот и не хватило ему. А вот и полоса. Зашёл я красиво и не менее красиво сел, быть идеальным – так быть идеальным во всём. Докатившись до конца полосы, где ждал экипаж этой машины и механики, я заглушил двигатели и докатился на них, используя остаточную скорость. Ну вот и всё. Чуть в стороне стояло несколько легковых машин, которые подъехали, и из салонов вышли люди. Не обращая на нас внимания, они стали осматривать самолёт. Работали со знанием дела, но были в гражданской одежде.