Пройдя в комнату, я расстегнул ремень, бросив его на кровать, и стал растягивать френч, как вдруг замер:
– Вы ничего не слышите?
– Что? – спросил один из лётчиков-инструкторов, отвлекаясь от игры в карты.
– Кажется, танковые моторы работаю… – Договорить я не успел, как соседняя казарма вспухла изнутри от нескольких попаданий осколочно-фугасных снарядов, там жила охрана аэродрома.
И зазвучала сирена, да было поздно. С огромной скоростью пушки танков выпускали снаряды, первым делом банально уничтожая любое сопротивление, охрану и зенитчиков, а потом стеной пошли на аэродром. Остановить их было уже некому, а те, кто ещё был в живых, находились в панике. Командование аэродрома погибло, кто в своих квартирах в казармах, кто в штабе, куда влетело несколько фугасных снарядов.
Мы же при первых звуках выстрелов упали на пол, и сверху нас припорошило битым стеклом из выбитых окон. Казарма сотрясалась от близких разрывов, доски гудели от впивавшихся в них осколков, и, подхватив кто вещи, кто что, я лично фуражку, трость и ремень с кобурой, по-пластунски поползли к выходу.
– Быстрее, – скомандовал я (у нас в комнате я был самым старшим по званию).
Едва мы отползли от казармы, как в ней разорвался снаряд и начался пожар. Казарма ещё пару раз содрогнулась от разрывов, и наводчики танковых орудий перенесли огонь в другое место, расстреливая соседние здания. Мы смешались с толпой англичан, тут и лётчики, и техперсонал, и выжившие солдаты из охраны, и побежали в сторону казармы, где устроились наши из техперсонала, и столкнулись с ними у входа. Вид у них был ошалевший, все полуодеты. А я, обратив внимание на это столпотворение вокруг, решил, что это уж слишком, и крикнул нашим:
– Ложись!
Все попадали, а над нами просвистела первая пулемётная очередь, впиваясь в доски казармы, другие пули сбивали с ног мечущихся англичан. Две тройки, активно стреляя из пулемётов, направились к нам, остальные продолжали уничтожать стоянки самолётов, склад ГСМ и остальные, всё там горело, взрывалось, и вообще уничтожение аэродромов шло полным ходом.
– Перебежками! За мной! – снова успел я скомандовать раньше, чем кто-либо из других командиров.
С МиГами прибыло не так и много персонала: шестнадцать техников, оружейников, мотористов, два инженера и двое сопровождающих, один из которых переводчик. Так что их всего два десятка и нас шестеро, и вот мы толпой, приходилось напоминать о перебежках, о которых большинство имело смутное представление, покинули территорию аэродрома и укрылись в овражке недалеко за границами части. Причём я отметил, что с нами затесалось трое англичан, судя по форме рядовые. Все пытались перевести дыхание, которое было сбито пробежкой и стрессом, а я, осмотревшись, сообщил: