Нэпман и Шановный. Супергерои Сталина (Мендяев) - страница 54

— Прощай жизнь. Умирает офицер русский в лапах кошки, какая позорная смерть!

Тут кот выпустил ворона и сказал, глядя ему в глаза:

— Ты что сволочь тоже из наших пострадавших от изуверов несчастных страдальцев будешь? В смысле из институтских подопытных зверей? А ну отвечай мне, а не то задушу!

Ворон из последних сил в ответ попытался крылом изобразить дулю. Тут на шум прибежал Шановный. Он быстро понял, в чем дело. Примирительным тоном он сказал:

— Оголодал ты видно сильно брат. Раз на этого тощего и явно невкусного кота позарился. А ведь надо бы тебя нормальной пищей то угостить то, у нас, слава богу, и сало есть, и немного колбасы, да и кусок курочки имеется. Могли бы с тобой поделиться, если ты не сильно гордый.

Но ворон продолжал презрительно молчать. Затем ворон громко каркнул и отвернулся от пса. Шановный махнул лапой и сказал:

— Хозяин барин. Не хочешь, значит, не хочешь. А так бы посидели, выпили бы водочки на троих, о делах наших скорбных поговорили бы. Глядишь на душе б у всех бы и полегчало немного. Думаешь, ворон, одному тебе сейчас на свете нелегко жить. Нам тоже сейчас тяжело.

Тут ворон привстал и страшно заинтересовано спросил:

— Насчет того, чтобы водочки откушать ты это пошутил? Или каким-то образом вы к этому делу возможность вернуться нашли?

Тут уже кот вздохнул и сказал:

— Нашлись возможности. Это да. Но ими злоупотребили. Мы тут, брат, на почве алкоголизма чуть до белой горячки не дошли. Самую малость. Уже и сил пить нет. Но за-ради знакомства можно и еще выпить немного сладкой водочки.

Ворон тут же поддакнул:

— Это правильно. Нельзя пить беспробудно, я всегда был против алкоголизма. Но выпить если честно сейчас мне бы очень не помешало. Сами понимаете. Нужно.

Шановный сказал примирительным тоном:

— Ну и хорошо. Давайте пойдем, сядем за стол, как в годы нашей нормальной, человеческой жизни. Пусть мы теперь и не люди, но зверями то нам всё равно становится, особенно по отношению к таким же несчастным, как и мы, существам, потерявшим всё в этой жизни тоже не надо. Мы с тобой братья по несчастью.

И после этих слов все трое, людей, в зверском облике отправились во флигель.

В тот вечер грустный Федор Коромыслов вернулся домой уже поздним вечером. Войдя в дом, он минут десять молча посидел на табуретке и тягостно вздыхал. Ему было нестерпимо грустно и печально в этот вечер в этом сразу ставшим таким мрачным и огромным доме. Казалось, что не только сам оперуполномоченный агент ОГПУ сейчас переживал о том, что ему пришлось проститься со своими четвероногими друзьями. Казалось, словно сами стены дома укоряли Федора за то, что он вел себя слишком строго с несчастными страдальцами, в результате чего Нэпману и Шановному пришлось убраться отсюда прочь в дремучий лес на верную смерть от холода и голода и от диких зверей.