Погоня нагоняла, а куда дальше просто не знала и вывалилась в знакомую обстановку. Приготовив бластер, выпала в коридор, не целясь, стреляла во все серое и движущееся.
— Кэп, сюда! — голос Луи было очень приятно слышать.
Пробравшись к нему за баррикаду из каталок, спросила, где дядя.
— На складе, медикаменты собирает.
— О'кей, я к нему. Справишься? — уточнила, выглядывая из-за угла, прикидывая наши шансы. Трое засели у лифтов, двое отстреливались из кабинета. Вдруг рядом, откуда я пришла, послышалась возня.
— Граната есть?
— Вот.
В ладонь опустился теплый и тяжелый металл. Не глядя, нащупала и нажала на копку и метко бросила в проем. Прикрыв руками голову, пережила моменты яркой вспышки.
— Идите, я тут справлюсь, — отпустил меня Луи, и я, пригибаясь, пробралась на склад. Дверь полностью не открывалась, лишь узкий проем.
— Салли, это ты, детка? — хриплым голосом позвал дядя Майкл.
— Да, я, — отозвалась, когда полностью оказалась в помещении.
— Очень вовремя, — с облегчением выдохнул родственник и, положив бластер рядом на полку, стал скидывать с нее коробочки в рюкзак. — Помоги собрать вон с той полки.
— Сейчас, — подбежала к нему и взяла дорожный медицинский рюкзак, лежащий на полу возле дяди Майкла, в него и стала ссыпать лекарства.
Страшно было решиться, но я все же собралась с духом и выпалила:
— Дядя, а где Кэс?
Беззаботно задать вопрос не получилось. Все равно голос дрогнул:
— Она умерла, да?
Дядя замер и медленно обернулся. Я видела, как менялся его взгляд с сосредоточенного на озабоченный, а потом в нем отразилась боль.
— Салли, так это правда? Ты тоже?
— Что тоже? — уточнила, прислушиваясь к перестрелке в коридоре.
— Какой сегодня день? — задал он очень странный вопрос.
Я замерла, видя, как мой родственник напряженно смотрит на меня. Плохое предчувствие кольнуло сердце.
— Третье февраля, а что? — как можно спокойнее сказала, боясь выдать свой страх.
— Нет, Салли, сегодня уже восьмое.
Нереальность ситуации пугала. Я удивленно воззрилась на родственника, ожидая объяснения или того, что он признается в розыгрыше. Хотя он никогда так не шутил со мной. А потом мне стало так плохо, что пальцы ослабли, и рюкзак упал к ногам.
— Прости, детка, — горестно прошептал дядя, наставляя на меня дуло бластера.
Его рука не дрогнула, он ведь врач. Вот только не успел он нажать на курок. Сверху на нас напали. Дотянуться до бластера не успела. Руку очень больно перехватили и завели за спину.
— Сс-ссалли, с-с-спи.
Даже разозлиться не успела, как страх закрался от властного голоса знакомого лацерта.