В этом туннеле штабелями лежат тела. Некоторые из них имеют темные волосы и бледную кожу могадорцев. Они полуразрушены, деформированы, их конечности превращаются в хрупкую пыльную шелуху. Другие — несомненно люди. Они выглядят так, будто они истощены, их плоть серая и сморщенная, высушенные черные жилы, видимые под кожей. Похоже, он вырвал жизненную энергию прямо из них. Более пристальный взгляд показывает, что, несмотря на их сморщенные проявления, человеческие тела являются исключительно подростками.
Я помню, как Лоусон рассказывал мне о том, как россияне выдали подозреваемых Гвардейцев Могадорцам, и меня осенило. Это наши. Человеческие Гвардейцы из стран, которые сдались, и других, где народ их выследил. Он вытащил Лориенскую искру прямо из них.
Взирая на это, бессознательно, я сжал мой кинжал Ворона. Теперь он светится красноватой энергией. Увидев его в моей руке, Девятый делает шаг назад.
«Осторожно, Джонни», — слабо говорит он. Его глаза наполнились слезами от вида тел. Марина закрывает лицо. Пятый просто смотрит.
Я зарядил кинжал Драйненом, даже не осознавая этого. Когда я говорил с Элла, я волновался, что не смогу использовать свой Ксимик, чтобы скопировать эту силу из-за того, насколько она неестественна. Но нет, я никогда не хотел никого отрезать от Лориена так, как я желаю Сетракуса Ра.
Я отворачиваюсь от этого последнего зверства, встаю на край уступа и кричу.
«СЕТРАКУС РА!»
Наверху возникает грохот. Песчаная пыль спускается с потолка. Похоже, что сама Земля движется. Я не уверен, вызвано ли это криком или чем-то еще.
И мне все равно. Потому что я вижу движение внизу. В центре озера Могадорского ила.
Сетракус Ра выходит из масляной гадости, поднимаясь из глубины. Черви ила не капают с него, а они скользят под его кожей, как будто ищут убежища. Он носит красно-черную могадорскую броню, которую я видел раньше, богато украшенную и эффектную, с плавным черным мысом, прикрепленным к его шипованным плечам. Его выпуклая, бледная голова покрыта толстыми щетинками темных волос. Это что-то новое. Точно так же его черты не настолько морщинисты, не настолько стары. Даже фиолетовый шрам на шее начал исчезать. Он моложе, здоровее, чем когда-либо видел его. Он машет руками, раскинув их в стороны, как какой-то искривленный спаситель.
Он поднимает голову, чтобы посмотреть на нас и улыбается. «Добро пожаловать», — говорит он. Заметив туннель, перед которым мы стоим, он опускает глаза и хмурится, насмешливо щурясь. «Пожалуйста, не обижайтесь на мои неудачи. Они не были пригодны для ношения моих подарков. Как и вы, они не были готовы к прогр-»